Житие благоверной княгини Анны Новгородской

Святая Анна была дочь шведского короля Олафа Скетконунга. На своей ро­дине она исключительно была известна под языческим именем Ингигерды, так как в Швеции, равно как и в других северных странах того времени, еще не было обычая употреблять христианские имена, даваемые при крещении. Христианским ее име­нем, которым она исключительно называлась в России было Ирина. Имя Анны принято ею перед смертью при пострижении в схиму. Время и обстоятельства кре­щения ее точно неизвестны. Отец ее король Олаф, быв­ший первым христианским королем Швеции, принял крещение в зрелом воз­расте перед 1000 годом в источнике Гусабы, близ города Скары в западной Готландии, от английского епископа Зигф­рида. По одним сведениям, вместе с ним тогда же и крестилось все его семейство, по другим — мать и младший брат святой Анны, следовательно, также и Анна были крещены по приказанию короля (в одно время или разновременно) после 1000 года первым Швед­ским епископом Турготом, вызванным королем Олафом из Бремена.

Святая Анна принадлежала к самому благочести­вому и достойному семейству своего времени. Ко­роль Олаф отличался глубокой набожностью, воз­вышенностью духа и благородством мысли, был мудр и деятелен в делах правления и не имел себе равного по решимости и храбрости на войне. Пы­лая огнем верности к вере, он в продолжение всего своего царствования с великим воодушевлением и неустанно трудился над христианским просвеще­нием своей языческой страны. Он находился в сно­шениях по делам веры с римским, английским и германским духовенством и был прозван совре­менниками «христианнейшим королем». Мать святой Анны королева Эстриди, происходившая из самого знатного рода Швеции, была известна своим выдающимся умом, любвеобильным сердцем
и великодушием. Все дети их отличались пре­красной наружностью и высокими ду­хов­ными да­рованиями.

Вопреки господствовавшему тогда обычаю посы­лать детей на воспитание к родственникам или знакомым, которому следовал и король Олаф по отношению к некоторым из своих детей, святая Анна с детства воспитывалась под кровом и непосредственным влиянием родителей. Вместе с ними она имела пребыва­ние сначала в городе Упсале, затем попеременно то в построенной королем на мор­ском берегу Новой Сигтуне, то в городе Скаре, где находилась кафедра епископа и сосредоточивались главные христианские силы страны. Воспитание на севере отличалось уже в то время некоторой широтой, а положение женщины, тем более королевского дома, — полной свободой. Святая Анна умела читать
и писать на своем языке и, несомненно, получила необходимые религиозные познания, была знакома и с областью народ­ной поэзии и поэзии особых пев­цов — скальдов, обнимавшей тогда и религию, и историю, и философию и бывшей единственным способом выражения духовной жизни и творчества северных племен: она принимала скальдов у себя и имела случай слушать их при дворе отца, любившего и постоянно державшего при себе наиболее известных поэтов. Святая Анна принимала участие в народных собраниях и торжествах, присутст­вовала на приемах при дворе, жила в собственном тереме, где свободно прини­мала посетителей, владела и самостоятельно управляла собственными поместья­ми, имела в своем распоряжении многочисленную вооруженную свиту и пред­при­ни­мала по своему усмотрению поездки по стране. В народных преданиях Скандинавского севера о ней сохранилась память как о женщине само­отвер­жен­ной, обладавшей добрым сердцем, умной, смелой и предприимчивой, всегда имев­шей значительное влияние на ту среду, с которой сближала ее судьба.

Из жизни святой Анны на родине северные предания помнят только об учас­тии ее в установлении мира между Швецией и Норвегией.

В 1000 году после смерти норвежского короля Олафа, сына Триггви, частью Нор­вегии завладел шведский король Олаф Скетконунг. Вскоре после этого возвратился из морского набега норвежский принц Олаф Гаральдович и провоз­гласил себя норвежским королем. Началась упорная многолетняя борьба шведов с норвежцами, сильно ожесточившая стороны и сделавшая их взаимное поло­жение невыносимым. Обе страны подвергались время от времени набегам, опустошению, прекратились взаимные сношения, остановилась торговля. Мало-помалу у наро­дов выросло убеждение в необходимости прочного мира, и тем же убеждением проникся и норвежский король, желавший по многим причинам окончания борь­бы и дружбы шведского государя. Но осуществлению этих общих желаний пре­пятствовала могучая воля шведского короля, который после мно­гих случаев пре­дательства со стороны своего врага так возненавидел его, что не мог слышать его имени. Чтобы склонить шведского короля к миру, норвеж­ский совет из короля и его сановников решили обратиться к помощи правителя западной Готландии Рогнвальда, который приходился двоюродным братом швед­скому королю и был в то же время родственником по жене Олафу Гараль­довичу. Рогнвальд и его жена Ингибиорга не нашли другого средства, как при­бегнуть к содействию и влиянию святой Анны, находившейся с ними в самых близких отношениях. К шведскому двору с поручением по этому делу был послан славный исландский поэт Гяльте. Будучи благосклонно принят королем, Гяльте был представлен и святой Анне в ее тереме и передал ей письмо Ингибиорги. Святая Анна сразу же обещала ему свое покровительство и после нередко советовалась с ним по поводу сообщенного ей плана своих друзей. Когда обстоятельства показали, что поэт своими средствами не в состоя­нии достигнуть цели, все надежды были возложены на святую Анну. Од­нажды она решилась прямо просить у отца откровенно выяснить, что он думает относительно прекращения вражды, существующей между ним и норвежским королем. Она указала ему, что многие его подданные страдают от этой войны, одни — потеряв свое имущество, другие — оплакивая убитых родственников и все вообще находясь в постоянной опасности от норвежцев, что сама Норве­гия — страна бедная, трудно проходимая, населенная вероломными и непокор­ными жителями и не стоящая того, чтобы домогаться ее, что на востоке есть страны, находившиеся некогда под шведской властью и более заслуживающие внимания шведского короля. «Лучше было бы тебе, — сказала она, — уступить Олафу оставленную ему предками землю и заключить с ним мир».

Король с гневом ответил, что он никогда не примет подобного совета и обе­щал ближайшей же зимой собрать в Упсале народный совет и объявить ему свою непреклонную волю идти на Норвегию с многочисленным войском ранее, чем растает лед. Этот резкий отпор, однако, не остановил святую Анну. Необходимость во что бы то не стало добиться мира привела ее и Гяльте к новому плану. Святая Анна решила самоотверженно принести себя в жертву и ценою своего брака с норвежским королем установить между ним и отцом желаемые отношения. Она известила письмом жену Рогнвальда о положении дела. То же сделал и Гяльте по отношению других заинтересованных лиц. Скоро было получено согласие норвежского короля на новый план, и Рогнвальд начал тайным образом и с большим успехом набирать ему сторонников среди шведов, созывавшихся шведским коро­лем зимою 1014—1015 гг. на народный совет в Упсале. Осенью, до открытия совета, святая Анна в сопровождении большой свиты и Гяльте выезжала на не­сколько дней в свое имение близ Уп­салы Улларокер и имела продолжительное совещание с прибывшим туда Рогнвальдом. На совет в Упсалу вместе с Рогнвальдом явился Биорн, маршал норвежского короля, в качестве посла последнего. Биорн заявил совету, что он при­был от своего короля с предложением мира и просьбой выдать за него замуж принцессу Анну. Шведский король было весьма сурово принял это пред­ложение, но ввиду возмущения, поднявшегося на совете вследствие его упорства, принужден был уступить общему желанию и дал свое согласие.

Свадьба норвежского короля была назначена на ближайшее лето 1015 года. Согласно условию, жених с пышной свитой прибыл на границу в Консгеллу при Богуслене, но большую часть лета напрасно ждал своего соседа и невесту. Никто, даже Рогнвальд, не знал, почему замедлил шведский король. Между тем швед­ский король, оскорбленный насилием, употребленным над ним в Упсале, приду­мывал меры, как бы не исполнить данного против воли обещания. Вос­поль­зовав­шись одним случаем, он положительно объявил дочери, что никогда не вы­даст ее за норвежского короля и что выдаст ее только за такое лицо, которое будет достойно его дружбы. Святая Анна поспешила известить об этом Рогнвальда, советуя ему быть готовым к открытию вновь враждебных действий. Олаф норвежский пришел в великий гнев при этой вести и решил к следующей зиме начать войну. Вскоре после того Рогнвальд получил письмо святой Анны, извещавшее, что она обещана отцом новгородскому князю Ярославу Владими­ровичу. В то же время к Рогнвальду прибыла сестра святой Анны Астрида. Норвежская партия условилась довести до конца задуманный ранее план, предоставив роль святой Анны ее сестре. Зимой 1015—1016 гг. Астрида была тай­но выдана Рогнвальдом за норвежского короля, после чего сам собою уста­новился мир между двумя державами.

Послы Ярослава с просьбой руки Анны-Ингигерды прибыли к шведскому ко­ролю из Новгорода летом 1015 года. Король «немедленно же и охотно» согла­сил­ся на этот брак. По каким побуждениям и при каких обстоятельствах воз­никла мысль об этом союзе, определенно неизвестно. В 1014 году, как гово­рит русский летопи­сец, Ярослав отказался платить святому Владимиру дань от Нов­города, и Владимир стал собираться в поход против сына. В 1015 году Ярослав посылал за море за варягами и получил оттуда большой отряд,
и только болезнь и затем смерть крестителя Руси предотвратили междоусобие. По-видимому, «бояся отца», с которым он не мог бороться один, Ярослав задумал о тесном союзе с шведским королем, а таким союзом удобнее всего мог быть брак. Как будущий зять Олафа, он мог пользоваться от него помощью войсками или, по крайней мере, получить дозволение беспрепятственно наби­рать их в его земле. После смерти Владимира то же самое побуждение осталось в силе ввиду возникшей борьбы со Святополком Окаянным.

Весной 1016 года Ярослав прислал из Новгорода своих послов для оконча­тель­ных условий относительно предположенного брака. По требованию святой Анны послы согласились именем своего князя дать ей в вено (приданое) город Ладогу и приле­жащую к нему область с правом лично управлять этим веном и назначать над ним управителя. Затем она поставила условием разрешить ей выбрать в Швеции для сопутствования себе лицо, которое она найдет для того достойным, и обеспечение для него на Руси того сана, власти и почестей, ка­кими он пользуется на родине. Король и послы изъявили на это свое согласие и утвердили весь договор своими присягами. Когда король спросил святую Ан­ну, на кого падает ее выбор, она назвала Рогнвальда Ульфовича. Это было противно намерениям короля, который хотел казнить Рогнвальда за выдачу Астриды за Олафа Норвежского, но по просьбе святой Анны договор остался в силе. Она известила о всем Рогнвальда и назначила ему время и место для встре­чи. Соединившись с ним, святая Анна, с которой была большая свита и бо­гатое приданое, летом отплыла на Русь.

Сведения о святой Анне за время жизни ее в нашей земле очень скудны и отрывоч­ны. Несколько данных о ней за первые годы пребывания ее в новом отечестве сообщает норвежское сказание о подвигах на Руси норвежского отряда Эймунда и Рагнара, прибывшего в Новгород для службы у князя Ярослава в конце лета или в начале осени того же года, когда приехала туда и святая Анна. По приходе отряда Эймунд и Рагнар были на приеме у князя и княгини, при­чем княгиня вела с ними разговор о норвежских делах и норвежском короле. Княгиня произвела на предводителей самое хорошее впечатление своим решительным характером и общительностью. Первое время службы отряда княгиня была очень щедра и благосклон­на к нему. После первой войны со Свя­тополком эти отношения несколько измени­лись к худшему и в конце концов князь и княгиня вынуждены были вступить в борьбу с наемниками. Когда воины резко порвали с Ярославом и собирались ехать к его противнику князю Брячиславу Полоцкому, святая Анна сама лично вместе со своим родст­венником Рогнвальдом сделала попытку силой остановить их и при этом едва не попала в плен. Во время последовавших затем войн норвежцы были на вражеской стороне. Сказание отмечает большое влияние святой Анны на даль­­нейший ход дела и на великого князя Ярослава, которого она будто бы иногда сопровождала на войну. Ее непосредственному вмешательству припи­сывается и окончание продолжительном борьбы с Брячиславом. Вмешательство это произош­ло, по сказанию, в самой необычайной обстановке. Когда войска Ярослава и Брячислава стояли в нерешительности одно перед другим, Эймунд составил план: взять в плен святую Анну, которая должна была приехать в стан Ярослава, рассуждая, что она едет помогать неприятелю своими советами. Однажды ночью он и Рагнар подстерегли великую княгиню и, убив под ней коня и разогнав конвой, взяли ее в стан Брячислава. Увидав себя в руках нор­вежцев, княгиня воскликнула: «Вы, северные люди, видно никогда не пере­станете обижать меня!»

На следующее утро она призвала Эймунда и высказала желание служить посред­­ницей для заключения мира, откровенно предупредив вместе с тем, что она всего более будет заботиться о выгодах князя Ярослава. Получив согласие на посредство со стороны мужа и Брячислава, она участвовала в выработке мирных условий, которые потом и были приняты. Вместе с заключением мира восстановились хоро­шие отношения ее с норвежцами.

В этих подробностях можно видеть отражение того положения, которое свя­тая Анна занимала в бытность свою в России по отношению к северным еди­но­племенникам, во множестве заезжавшим на Русь и нередко чинившим здесь насилия над населе­нием. Очевидно, княгиня совершенно сроднилась с ин­тересами нового отечества и мужа и в своих отношениях к северянам руководилась только ими, а не племенным родством. Несомненно, отчасти ее лич­ному влиянию и семейным связям нужно приписать установление тех постоянно мирных и дружеских связей Руси с правительствами и народами Шве­ции и Норвегии, которые особенно окрепли после ее прибытия в нашу землю и не прерывались более. Во всяком случае в этих дружественных связях весьма видное положение занимают именно родственники святой Анны, напри­мер, брат ее Иаков, долгое время служивший на Руси, муж ее сестры норвежский король Олаф и трое сыновей Рогнвальда.

Судя по русским летописям, святая Анна, прибыв в Новгород летом 1016 г., недолго пробыла там. В конце того же года княжеский двор был перенесен в Киев.

В 1018 году, во время бегства Ярослава в Новгород, она была осаждена Бо­леславом Польским и Святополком в Киеве, но, по-видимому, успела избежать плена. С этого времени двор находился то в Киеве, то в Новгороде (1023—1026, 1030, 1034, 1045 гг.). В Новгороде в 1050 г. святая Анна и скончалась.

На севере Руси, согласно брачному договору, в распоряжении святой Анны находилась обширная волость — город Ладога с принадлежащей к нему об­ластью. Непосредственное управление этой областью княгиня поручила Рогн­вальду Ульфовичу, который летом находился в волости, а зимою в Новгороде. Каковы были пределы этой области, неизвестно, но можно предполагать, что они совпадали с тем, что известно теперь под названием Ингерманландии. Название «Ингерманландия», по финскому произношению «Ингеринмаа»,
в переводе означает «земля Ингигерды» и ведет свое происхождение, по всей вероятности, именно от имени супруги Ярослава. Посещала ли сама святая свои владения, об этом нет сведений, но сохра­нившиеся до настоящего времени названия находящихся на территории Ингерманландии местечек, например, приход Ингерис, или Ингрис, и река Ингериниока (русская Ижора), происходящие от того же корня, что и территориальное название, могут объясняемы как названия, явившиеся вследствие того, что в известных местах святая Анна или ее наместник имели жительство, поместье или временную оста­новку во время путешествия.

По владениям святой Анны пролегал главный торговый и военный путь с севера на юг — «из Варяг в Греки», а город Ладога был передовой русской крепостью. С этих владений платилась определенная дань великому князю.

Святая Анна была матерью многочисленного семейства, состоявшего не ме­нее, чем из семи сыновей и трех дочерей. О благочестии матери и христианской настроенности воспитанных ею детей современный духовный оратор Иларион (впоследствии Киевский митрополит) так свидетельствовал, обращаясь к святому Владимиру в своем торжественном слове, произнесенном, может быть, в при­сутствии самой великой княгини: «Посмотри... на благоверную сноху твою Ирину; посмотри и на внуков и правнуков твоих, как они живут, как Господь хранит их, как содержат они благоверие, тобою преданное, как часто посещают святые храмы, как славят Христа, как поклоняются Его имени».

Указание на высокий внутренний строй жизни этой семьи можно видеть отчасти в предсмертных словах великого князя Ярослава детям, в которых он увещевает их сохранять по-прежнему взаимную любовь и послушание старшим. Летописец пе­редает эти слова так: «Дети мои, имейте друг ко другу любовь, ибо вы братья одного отца и матери... пребывайте в мире, творя послушание брат брату. Киев поручаю старшему... слушайтесь его, как меня слушались». Один из сыновей святой Анны, Владимир, удостоился причисления к лику святых.

Кроме собственных детей, святая Анна имела материнское попечение и о чужих детях-сиротах. Таковы были изгнанные из Англии дети короля Эд­мунда Эдвин и Эдуард и сын норвежского короля Олафа Магнус. После смерти Олафа друзья последнего пришли к Ярославу просить Магнуса на отцов­ский престол. Святая Анна отказалась отпустить с ними своего воспитанника до тех пор, пока действительно не будет обеспечено для него возвращение пре­стола и всей дедины и отчины. По требованию ее и Ярослава норвежцы прислали торжественное посольство, заключили особое условие и только после этого им был выдан Магнус.

В 1037 году в честь Ангела святой княгини был построен в Киеве близ Со­фийского собора женский Ирининский монастырь. Это был великокняжеский монастырь, построенный на великокняжеское иждивение. Управление такими монастырями, устройство и снабжение всем необходимым, по обычаю того вре­мени, заимствованному у византийского императорского дома, принадлежало его строителям. Нет сомнения, что святая Анна имела самое близкое отношение к монастырю, создан­ному в честь ее Ангела. С именем святой Анны соединено также построение великой новгородской святыни — храма Святой Софии. Храм этот был заложен в 1045 году, вероятно, в присутствии самой княгини, так как есть известие, что в этом году Ярослав, несомненно с супругой, был в Новгороде и выдал там замуж за норвеж­ского принца Гаральда свою дочь Ели­завету. В какой мере княгиня участвовала в этой постройке, производив­шейся главным образом ее сыном Владимиром и закон­ченной после ее смерти, неизвестно.

В иноземных известиях имя святой Анны (Ингигерды) упоминается еще по поводу пребывания на Руси норвежского короля Олафа и норвежского прин­ца Гаральда Гардрада. О короле Олафе говорится, что по прибытии в Россию он был хорошо принят святой Анной, что она весьма уважала его, вместе с Ярославом даже уговаривала его не возвращаться в Норвегию и, когда он все-таки отправился в свою страну, участвовала в устроенных ему пышных про­водах. О Гаральде сообща­ется, что он находился под особым покровительст­вом святой Анны и что, много лет находясь в экспедиции в Африке, присылал собранные сокровища для хранения князю Ярославу и его супруге.

Кончина святой Анны последовала 10 февраля 1050 г. в Новгороде. Перед смертью она приняла схиму с именем Анны, обнаружив тем свое глубокое бла­гочестие и истинно христианское смирение.

Мощи святой Анны, вероятно, по окончании Софийского собора (в 1052 г.), были положены в какой-либо паперти последнего. Позднее они всегда упоми­нают­ся вместе с мощами сына ее святого Владимира, погребенного в том же соборе. По сообщению летописи, в 1439 году архиепископ Евфимий позолотил, подписал и покрыл покровами гробы святых князя и княгини.

В описи Нов­го­родского Софийского собора XVII века значится: «В середней паперти от Кор­сунских дверей, идучи в церковь налево, среди паперти, два гроба древяны, а в них мощи во плоти создателей храма Святой Софии Премудрости Бо­жи­ей — благовернаго князя Владимира, а в другом гробе ма­тере его благоверныя кня­гини Анны. На обеих гробех покров сукна червлена, а на них шиты кресты кам­ки белой, перед ними во главех лампада медяна на стояльце; в царском месте (в главном храме) образ пядница, на ней писан благоверный князь Вла­димир и мати его Анна, обложен серебром, золочен». В другой подобной же описи того же века упоминаются «каменные» гробы святых князя и княгини.

В 1653 году мощи святой Анны по указу царя Алексия Михайловича и по бла­­гословению патриарха Никона и митрополита Новгородского Макария были перенесены из Корсунской паперти в собор, на левую сторону против северных дверей, и переложены в новую раку. В настоящее время святые мощи почивают в Мартириевской паперти в бронзовой золоченой раке.

Память святой Анны совершается 10/23 февраля и 4/17 октября. Память 4 октября установлена Новгородским архиепископом Евфимием в 1439 году во исполнение воли Божией, возвещенной ему в видении. Царь Иоанн Грозный жалованной грамотой 1556 года предписывал: «Да по благоверном великом князе Владимире Ярославиче да по матери его благоверной великой княгине Анне, на память их, служити пани­хиды и обедни соборне и по приделом и на па­нихидах и за просфоромисанием и на Божественных литургиях и в ектениях в заупокойных поминати их, докуду мир стоит». В одной описи Новгородского Софийского собора XVII века сказано, что мощи князя Влади­мира и матери его почтены от Бога нетлением, лежат в «каменных гробех всеми видими, а пение им не установлено, а исцеление бывает с верою при­ходящих». В письменном уставе Новгородского Софийского собора XVII века положена панихида у гроба святой Анны еще 5 сентября.

В древнее время память 4 октября совершалась с большой торжественностью. О праздновании в Софийском соборе были особо извещаемы настоятели неко­торых новгородских монастырей, а некоторые из них обязаны были явиться сами. Госу­дарев кормовой двор выдавал для вечерни два ведра меду для кутьи, которую ставили по гробам святителей, князей и княгинь. После вечерни свя­­тителем совер­шалась в соборе в присутствии госуда­рева большого дьяка па­нихида с поминовением государевых прародителей. В то же время настоятели и поповские старосты служили особые панихиды на кня­жеских и святительских гробах, в Корсунской паперти — благовещен­ский игумен; в Мартириевой — отенский. Для литургии снова выдавался мед для кутьи. После литургии от государя устраивались обеды для светских и духовных лиц.

Святой Анне составлена рукописная служба, и в честь нее с сыном в Софий­ском соборе устроен придел.