В 1537 году, когда преподобный Лонгин
(память 10/23 февраля) поселился при устье речки Коряжемы и стал принимать к
себе учеников, желавших разделять с ним пустынные труды, блаженный Христофор был
одним из первых его постриженников и сподвижников. Не дошло до нас, откуда он
был родом, какого звания и в каком возрасте пришел в пустыню. Но, принимая во
внимание то, что он пришел к преподобному Лонгину вскоре после его прибытия на
Коряжему, о чем не могли знать жители дальних мест, надобно полагать, что родом
он был или из Сольвычегодска, или из ближайших его окрестностей. То
обстоятельство, что, несмотря на существование монастыря в городе, где можно
было и принять монашество, и проводить жизнь в довольстве и спокойствии,
Христофор пришел в пустыню к преподобному Лонгину, показывает, что это был
человек с глубоким религиозным чувством, с высокими стремлениями и сильным
духом. Он ищет в монашестве не покоя и довольства, а лишений, трудов и подвигов;
он идет к Лонгину, у которого ничего не было, который сам не знал, чем будет
питаться и как будет переносить пустынные труды и лишения, идет, следовательно,
с зрелым убеждением в суетности всего земного и с твердой решимостью посвятить
себя на служение единому Богу, Ему одному посвятить все свои мысли, чувства,
желания и стремления, не ради земного, а ради небесного переносить все
невзгоды, трудности и лишения пустынной жизни, ее постоянную борьбу с плотью и с
искушениями духа. Преподобный Лонгин понял и оценил эту твердую решимость, он
постриг и приблизил к себе новоначального инока, стараясь передать ему
все опыты и наблюдения своей долголетней подвижнической жизни. Преподобный
желал, чтобы его ученик не по имени только был Христофор, но, по правилу
иноческому постоянно имея на устах спасительное имя Иисуса, соделал и
сердце свое жилищем Христа Спасителя. Не напрасны были старания старца.
Наставления преподобного падали на добрую землю, ученик старался во
всем подражать своему учителю, возрастая и укрепляясь в духовной жизни. В первые
годы по устроении монастыря подвижники во всем ощущали недостаток и часто не
имели самого необходимого. Когда в таких случаях преподобный замечал, что
Христофор начинает смущаться и сетовать, то, утешая его, говорил, что иноку не
сетовать, а радоваться тому надобно, как дару небесному и знамени любви Божией,
что благодушное терпение скорбей и лишений делает инока общником страстей
Христовых, уподобляет святым угодникам и отличает любимцев Божиих от людей,
преданных миру, что первые живут в скорбях и нужде, а последние наслаждаются
довольством и счастьем.
Недолго суждено было Христофору пользоваться наставлениями своего учителя. Преподобный Лонгин, пришедши на Коряжему уже в преклонных годах, скоро преставился. Видя ученика своего еще не достигшим совершенства иноческого и по собственному опыту зная, сколь необходимо и полезно для новоначальных иноков общежитие, он советовал Христофору и по кончине своей оставаться в обители и быть в таком же послушании игумену, как ему самому. Любящий ученик исполнил заповедь учителя и еще десять лет подвизался в Коряжемской обители. Каждый день по несколько раз он приходил к его могиле, вспоминал наставления старца и спрашивал сам себя, так ли он живет и подвизается, как был научаем. По мере усовершенствования в иноческих подвигах в нем сильнее и сильнее стало развиваться стремление к уединению. Долго он боролся с этим желанием, глубоко запавшим в его душу, но не мог его преодолеть и, наконец, вышел из монастыря и поселился в лесу, на речке Малой Коряжемки, в 20-ти верстах к югу от монастыря. Здесь он стал подвизаться в совершенном безмолвии и уединении, часто целые дни и ночи проводил в молитве пред иконой Божией Матери Одигитрии, которой его благословили при выходе из монастыря и для которой он устроил близ своей келлии часовню.
Когда узнали о пустыннике окрестные жители, то стали приходить к нему один за другим и ставить себе келлии близ его хижины и просили от него пострижения. Многие из молившихся в его часовне пред иконой Богоматери получали исцеления от своих болезней; это еще более стало привлекать к преподобному как богомольцев, так и желавших нести с ним труды пустынножительства, так что святой подвижник против воли своей должен был построить храм и принять начальство над образовавшейся обителью. Около 1555 года была освящена церковь во имя иконы Божией Матери Одигитрии, исцеления от которой стали совершаться все чаще. Кроме этой чудотворной иконы в трехстах метрах от церкви открылся целебный источник из камня, что еще более прославило новую обитель, молва о которой достигла до самой Москвы. В то время находящаяся в болезни супруга Иоанна Грозного (1533—1584) Анастасия (1547—1560), услышав о чудесах от иконы Пресвятой Богородицы и о целебном источнике, пожелала пользоваться водою. И по приказанию царя Иоанна Васильевича прп. Христофор должен был лично доставить ее ко двору. Велика была радость царя, когда царица получила облегчение от своей болезни, испив целебной воды, и по-царски наградил он старца, давши достаточную сумму денег на устройство обители. Через это его обитель еще более сделалась известной и теряла характер пустыни, а блаженный Христофор только и думал о безмолвии и уединении. Поэтому сначала, возвратившись в монастырь, чтобы не показаться ослушником царской воли, преподобный вскоре приступил к устройству обители и храма Пресвятой Богородицы. По окончании же постройки в 1572 году он оставил обитель и тайно уединился в неизвестное место. Предполагают, что преставился он около 1572—1582 гг.
