Сегодня наша программа посвящена одному из крупнейших композиторов ХХ века – #Дмитрию Шостаковичу. Вы услышите фрагменты из его самых известных произведений, перенесетесь вместе с нами на сто лет назад и узнаете больше о жизни и творческой судьбе большого мастера. Программу подготовила и ведет заслуженный работник культуры, #музыковед Наталья Кочеткова.
Наталья Кочеткова: Никакими эпитетами, никакими словами не объяснить значимости Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, ни в искусстве, ни в жизни всей нашей страны, народа. Анне Андреевне Ахматовой удалось это сделать, если хотите, единым росчерком пера. В одном из посвящений своего поэтического опуса: «композитору Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу, в чью эпоху я живу на земле». Шостаковичу, в самом деле, целая эпоха, наша эпоха, по которой он, родившийся в 1906 году, прошел весь путь. Засвидетельствовавший, обдумавший, выстрадавший шаг за шагом ее испытания, будни, победы.
Бросим взгляд на его сочинения: Одиннадцатая симфония «1905 год». Двенадцатая симфония «1917 год». Названия говорят сами за себя. Балет «Золотой век», запечатлевший роскошь НЭПовских времен в Одессе, с ресторанами, модерном, с танго. «Первый фортепианный концерт», где звуками прописаны дикие искажения в музыке, в культуре 20-х годов, послереволюционных лет. Когда клеймили все искусство, созданное до 17-го года, как порождение нам чуждого империализма. Ему предложена альтернатива — советская массовая песня. В концерте тема "Апассионаты" великого Бетховена в итоге сметается мотивом разбитного вульгарного канкана. Трагическая «Пятая симфония» ре-минор, сочинение 37-го года. Тут комментарии просто излишни. Знаменитая Седьмая «ленинградская», Тринадцатая с потрясающей картиной Бабьего Яра, дополненная стихами Евтушенко. Девятая симфония скерцо, создающая образ какой-то стихийной, буйной радости победы. «Восьмой струнный квартет» — произведение того же ряда, живой документ эпохи.
Шостакович создавал летопись века, своего ХХ века. На титульном листе квартета обозначено «Памяти жертв фашизма и войны». Уже одно это посвящение воскрешает в памяти, в сознании — Брест, Саласпилс, Хатынь. Мне думается, каждый человек, мой соотечественник тем паче, обязан хоть однажды побывать у этих памятников скорби, у огня вечной славы. На всю оставшуюся жизнь оставит потрясение эта святая тишина и метроном, словно биение сердец, землею погребенных в памяти живых навеки. «Здесь молча все кричит. И, голову склоня, я чувствую как медленно седею».
В 1960-м году Шостакович получил заказ написать #музыку к кинофильму «Пять дней, пять ночей», к совместному кинофильму Мосфильм и ДЕФА о спасении советскими воинами бесценных сокровищ Дрезденской галереи. В 20-х числах июня 1960-го года Дмитрий Дмитриевич выехал в Германию. Его поселили в красивом городке на земле так называемой Саксонской Швейцарии в 40 километрах от Дрездена. И здесь вот волею судеб он встретился с людьми, которые многое знали о бывшем неподалеку лагере смерти. Рассказы свидетелей рисовали живые картины ужасов, газовых камер, надругательств, голода, страха, ставшие для всего человечества известными фактами. Но открывались и такие, которым не найти названия. В лагере смерти звучала музыка. Фашисты собирали пленных музыкантов в оркестр, заставляя их играть вальсы Штрауса, чтобы заглушить дикие крики, стоны, доносившиеся из камер пыток. Отложив работу над музыкой к кинофильму, Шостакович целиком погрузился в сочинение квартета, завершив его в три дня, что называется, на вздохе.
В сущности, этой информацией можно было бы и ограничиться. И все это правда. С другой стороны, если внимательно и осознанно вслушиваться в музыку произведения, открывается другая правда, на ином глубинном уровне, если хотите, личностная, интимная, автобиографичная и одновременно гражданственная. Так вот обратимся к самой музыке. Во-первых, не случайно, что это квартет. Не случайно и то, что вся партитура пронизана музыкальной монограммой автора. И наконец, совсем уж не случайно, Шостакович посвятил этот квартет самому себе. «Посвятил своей памяти», — свидетельствует его дочь Галина. Теперь обо всем по порядку. Струнный квартет принадлежит к жанру инструментального ансамбля. У музыкантов тут же возникают понятия — «элитный жанр», значит для тех, кто умеет вслушиваться, желая понять глубинный смысл, а также предназначенный для четырех исполнителей: первая скрипка, вторая скрипка, альт, виолончель. Он предполагает интимность. Я бы сказала, доверительность. Квартет состоится только тогда, если участники его тонко чувствуют друг друга. И если они умеют вести деликатный и мудрый диалог, читая без слов мелодические голоса не только в нотах, но и между ними, как говорится, между строк.
Музыкальная монограмма композитора — это мотив из четырех звуков, составляющие инициалы Дмитрия Шостаковича – ДШ. Звуки эти, обозначенные латинскими буквами — D, S, C, H — можно перевести на ноты. И будет: ре, ми-бемоль, до, си. И этот мотив в квартете звучит постоянно, трансформируясь то в образ сумрачных размышлений, то в образ гнева, то в образ изумительного вальса. И тогда создается ощущение — собственной болью автора измерена глубина людской скорби.
"Мне кажется, что Дрейфус -
это я...
Я за решеткой.
Я попал в кольцо.
Затравленный,
оплеванный,
оболганный...
Мне кажется –
я мальчик в Белостоке...
Я, сапогом отброшенный, бессилен.
Напрасно я погромщиков молю". (Евгений Евтушенко «Бабий Яр»)
Эти образы жестокости и ужаса составляют смысл второй части квартета. Они имеют и другой автобиографический подтекст, а может быть, и главный текст! «Если понимать слово «фашизм» как синоним тоталитаризма», — объясняет сын Дмитрия Дмитриевича Максим Шостакович, — «Отец был одной из жертв чудовищного тоталитарного режима. Не говоря уже о тех уничтожительных приговорах в передовых статьях газеты «Правда», как «Сумбур вместо музыки» (Это по поводу оперы Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда») или обвинения Шостаковича в «формализме». «Формалист» тогда означал почти что «враг народа».
Вспомним еще несколько фактов из биографии. «Я никогда не забуду», — говорил Максим Шостакович, как летом 1960-го года отец позвал нас с Галей в свой кабинет и сказал: «Меня загнали в партию», и тут он заплакал. Я два раза в жизни видел его плачущим: когда умерла наша мама и в тот злополучный день». И еще — буквально чудом избежал он самого страшного. Как известно, среди поклонников Шостаковича был расстрелянный по приказу Сталина маршал Михаил Тухачевский. «Они иногда с отцом общались», — продолжает свои воспоминания Максим Шостакович. Однажды после того, как он побывал в гостях у Тухачевского, Шостаковича вызвали в большой дом, то есть в Ленинградское управление НКВД. На допросе следователь у него спросил: «Вы были у Тухачевского? Вы слышали, как Тухачевский обсуждал с гостями план убийства товарища Сталина?». Отец стал отрицать. «А вы подумайте, вы припомните, — сказал следователь, — некоторые из тех, кто были с вами в гостях у Тухачевского, уже дали нам показания». Отец продолжал утверждать, что ничего такого не было, что он ничего не помнит. «А я вам настоятельно рекомендую вспомнить этот разговор», — сказал следователь с угрозой. «Я даю вам срок до 11 часов утра. Завтра придете ко мне еще раз, и мы продолжим беседу». Отец вернулся домой ни жив, ни мертв. Он решил, что показаний против Тухачевского не даст. И стал готовиться к аресту. Утром он снова явился в Большой дом, получил пропуск и уселся возле кабинета того самого следователя. Проходит час, другой, а его не вызывают. Наконец, какой-то чекист, который шел по коридору, обратился к нему: «Что вы тут сидите? Я смотрю вы здесь уже очень давно». «Жду, — отвечает отец, — меня должен вызвать следователь N». «N? Ну, так вы его не дождетесь, его вчера ночью арестовали. Отправляйтесь-ка домой».
Музыкой механистичной, ожесточенно-бездуховной, неумолимо надвигающейся, грозящей раздавить все живое, как гусеница танка, создал композитор образ жестокости и зла.
Одну из следующих частей квартета он посвятил любви, такой возвышенной и чистой, какая может быть единственно — в мечте. И это вальс, как будто запорошенный, звучащий призрачно из дальнего далеко, он напоминает блоковское «Он был или не был тот вечер»...
"Мне кажется –
я – это Анна Франк,
прозрачная,
как веточка в апреле.
И я люблю.
И мне не надо фраз.
Мне надо,
чтоб друг в друга мы смотрели.
Как мало можно видеть,
обонять!
Нельзя нам листьев
и нельзя нам неба.
Но можно очень много –
это нежно
друг друга в темной комнате обнять". (Евгений Евтушенко «Бабий Яр»)
Музыкальные цитаты уточняют смысл инструментального произведения. Не надо объяснений, если каждый узнает известную всем песню «Замучен тяжелой неволей». И песня эта постоянно обрывается аккордами выстрелами. Вновь поднимается и снова «расстреливается». Эти картины обрамлены скорбно-трагическим раздумьем автора. Largo в начале и в конце. Все пять частей квартета исполняются без пауз.
И музыка последних тактов уходит в тишину, чтобы звучащей тишиной остаться навсегда в душе и сердце, чтобы продолжалась мысль, созвучная стихам Евгения Евтушенко из поэтического сочинения «Муки совести», посвященного Шостаковичу:
"Я не верю в пророков наитья,
во второй или в тысячный Рим,
верю в тихое: «Что вы творите?»,
верю в горькое: «Что мы творим?»…"
В одной из наших программ мы говорили об ученице Дмитрия Шостакович Галине Уствольской. Послушать и прочитать передачу можно по ссылке. На этом выпуск программы «Время культуры» подошел к концу! До встречи в концертном зале и в эфире радио Благо! Все выпуски нашей программы можно послушать и прочитать на сайте www.radioblago.ru в программе «Время культуры».
