Сегодня в нашей программе вы сможете проследить за дискуссией на тему «Музей стрит-арта: возможность невозможного».
Круглый стол с таким названием состоялся в Петербурге в период дней открытия европейской биеннале современного искусства «Манифеста 10». Приглашенные журналом «Проект Балтия» участники дискуссии: известные эксперты, кураторы, художники, архитекторы, искусствоведы, менеджеры и ученые собрались на территории Завода слоистых пластиков, где в данный момент разрабатывается архитектурная и ландшафтная концепция Музея уличного искусства. На действующем производстве второй год уличные художники создают свои произведения на стенах объектов завода. Но только этим летом широкой публике была представлена первая полноценная экспозиция этого музея - CASUS PACIS или Повод к миру. Встреча проходила в интерьерах данной выставки.
После запуска выставочной деятельности особенно остро встал вопрос о дальнейшей судьбе музея стрит-арта и в принципе возможности его существования. Разговор участников встречи строился вокруг вечной дилеммы «быть или не быть» подобному музею, и если существование все же возможно, то каковы должны быть принципы и стратегии функционирования Музея уличного искусства.
Архитектурный критик и теоретик Сергей Ситар обратил внимание всех на то, что стрит-арт способствует демократизации среды обитания. Возникновение музея стрит-арта он считает новым решительным поворотом в существующем культурном ландшафте. На взгляд теоретика, для музея сейчас важно оказать поддержку уличным художникам, а не превращаться для них в консервную банку.
Сергей Ситар : Действительно, очень важно отметить, какое значение имеет стрит-арт для архитектуры и вкратце расскажу вот о чем. В нашей среде уже на протяжении 100 лет идут разговоры о демократизации процесса среды обитания. И воз и ныне там. То есть, все те инициативы, связанные с партисипацией, с организацией каких-то слушаний широких. Иногда какие-то легкие шаги навстречу осуществляются. Тут же шаг вперед, два шага назад. У нас почти тайные были слушания по генеральному плану в Москве. Специально проводили летом, чтобы никто не мог принять участие. Теперь и эту процедуру тоже отменили. Таким образом, получается, что есть небольшая группка людей, чиновников, которые вообще монополизировали всю эту сферу, а остальные оказываются просто заложниками этого процесса. Но это то, что касается в таком общем, мировом масштабе. При этом я еще хочу подчеркнуть значимость стрит-арта именно для России и пост-советского пространства или даже пост-социалистического пространства, шире. Это такое особенно пространство с точки зрения градостроительной стратегии, которое урбанизировалось скачкообразным образом в условиях уникальных, в условиях политической и экономической централизации, и управленческой централизации. И соответственно невероятного диктата принципов стандартизации. Такого массового производства стандартизированного жилья, вообще, стандартизированной среды больше нигде в мире не было.
Я имел очень короткий контакт с представителями среды стрит-арта. Когда мне предложили заняться оформлением выставки, к сожалению, безвременно ушедшего от нас Паши 183 в Москве, я с большим удовольствием согласился. Но здесь я хотел рассказать о некой неудачи... это была попытка в ходе работы над самой выставкой, захватить фасад. И воспроизвести работу Паши… это цитата из интервью с ним. Газета «Искусство Коммуны»... стрит-арт исконно русское явление — он говорил. Я погружался в его материалы, меня все это захватило. Есть две вещи — демократизм и решимость. С одной стороны это люди, которым очень важно дистанцировать себя от институций. Вот Дмитрий предлагал свой взгляд, но этот взгляд скорее находится на оппозиции этой среде. В этом вопросе нужно пытать рассуждать не со стороны институций, а постараться встать на другую сторону. Музей очень сомнительная институция, основная функция которой – нормализующая. А стрит-арт ставит под сомнение любую институцию. Музей - некая инфраструктура, которая занимается скорее стабилизацией жизнедеятельности или мысле-деятельности. А стрит-арт это все ставит под вопрос и под угрозу. И здесь из этих соображений, наверное, потенциально опасна связь стрит-арта и музея. Мы хотели выморозить помещение на выставке Паши 183, впустить воздух, ветер в этот белый куб… Вот здесь, в этом музее, я хотел похвалить организаторов, - очень тонко сделано и выбрано атмосфера, здесь есть вот этот воздух.
Я говорю о том, что мы все работаем во вполне конкретных социально-культурных процессах, являемся участниками конкретных идей, идеологий... Стрит-арт от всего остального выгодно отличается тем, что здесь я вижу категорию истины.. то, что является событием со всей его открытостью, рискованностью. Здесь рискованность не только с точки зрения того, что их периодически полицейские гоняют. Но они и сами идут по какой-то грани, кроме того, что уже находятся в орбите этих институций. Они делают результат, который в 90% прогнозируемый, является частью какого-то меню, я бы сказал. Можно смотреть на появление этого направления как на решительный поворот во всем нашем культурном ландшафте. И я подчеркиваю вот это изменение события. И думаю об этом учреждении. Отправная точка для музея — попытаться сконцентрироваться на этом событийном явлении, быть плотно связанным с открытой экзистенциальностью тех людей, которые этим занимаются. Чтобы этот музей стал для стрит-арта поддержкой, но не консервной банкой.
RadioBlago: Следующий участник дискуссии теоретик и художник Илья Будрайтскис на примере основной выставки Манифесты рассказал, как обычный белый куб способен деформировать любое протестное высказывание художника. На его взгляд, тоже самое произойдет и со стрит-артом, который будет оторван от того места, где он был создан и перемещен в новую не предназначенную для этого среду. Музей - это место нормализации, а стрит-арт напротив стремится избавится от оков подобных институций. Сможет ли современный музей изменить свои функции и стать местом такого художественного протеста, выступающий в этом пока не уверен.
Илья Будрайтскис: Любое пространство современного искусства, любой белый куб... если посмотреть на Манифеста... любые политические смыслы и высказывания выстраиваются в своеобразный парламент непредставленных. То есть, представительство тех, у кого в силу предельной маргинальности нет представительства на каких-либо других территориях за исключением территории искусства. Это точно Борис Гройс в одной из своих статей назвал репрезентацией не-репрезентуемого. И на самом деле, мне очень часто охватывало такое противоречивое чувство, когда я приходил на любые выставки активистского или протестного искусства. Потому что с одной стороны, любая из тем, представленных на выставке, вызывает чувства политической солидарности. Все точки затрагиваются, но при этом каждый из них не срабатывает политически. Это не работает как политическое высказывание. И проблема, почему это не работает, заключается в том, с чего начинается стрит-арт — с места. Потому что в тот момент, когда мы делаем это политическое высказывание в месте, которое принципиально убивает эту возможность всякого политического высказывания, мы полностью его деформируем. И удивительная особенность каждой из подобных выставок состоит в том, что люди готовы говорить о чем угодно, кроме осмысления того места, как им кажется нейтрального, выхолощенного белого куба, вычищенной, руинированной территории бывшего завода, в которой они находятся и которая составляет часть тех отношений, которые они собственно собственным искусством и воспроизводят. И мне кажется, что именно здесь состоит главный вопрос протестного музея. Или наоборот, как бы я сформулировал: может ли музей быть местом протеста? Может ли музей каким-то парадоксальным образом выполнять не функцию нормализации, а наоборот функцию взрыва консенсуса. То есть именно ту функцию, которую выполняют люди, отказываясь принципиально от любых отношений с музеями и вообще с какими бы ни было художественными институциями. И мне кажется, что музей может выполнять такую функцию, другое дело, что это невероятно сложно, речь идет о какой-то стратегии, которая на сегодняшний день является скорее утопической, чем реальной.
RadioBlago: Сообщение куратора и арт-критика Оксаны Саркисян также вызвало реакцию художников. Она заверила всех участников, что даже после включения стрит-арта в условный музей с музеем ничего не произойдет. Потому что это пластическая институция, которая на протяжении всего своего существования вбирает в себя все новое. Но если говорить о пространстве конкретного места, то в данном случае на первый план выходит такое не актуальное понятие как служение. Оксана Саркисян напомнила всем присутствующим, что в советское время в неофициальном искусстве было два термина, вокруг которых выстраивался дискурс. Это «духовка» и «нетленка». Так вот по мнению оратора, музей - для нетленки, а стрит-арт - это духовка. К тому же в настоящее время музей находится в кризисе и рассчитывать на него не стоит, заметила арт-критик.
Оксана Саркисян : Вообще этот оксюморон стрит-арт и музей не очень меня вдохновляет, потому что музей это такая пластическая институция, она вбирает в себя все. Точно так же она может вобрать в себя и стрит-арт и это по большому счету ее не изменит. Что такое музей? Это такая институция, которая возникла еще в эпоху Просвещения в конце XVIII-го начале XIX-го века. Современные музеи впервые появились на свет после коммунистической традиции. Стрит-арт связан не сколько с европейской традицией, сколько это интернациональное и глобальное явление, связанное с урбанистической культурой напрямую. То есть, это в принципе, не все, что концептуально, имеет одну природу и не все, что визуально, имеет одну природу. На самом деле, я заметила здесь еще одно очень интересное место. Мне показалось, что на этой выставке я почувствовала вот эту особую поэтику стрит-артистского существования, в котором есть такое несовременное слово как служение. Это люди, которые работают в особом…. В неофициальном искусстве было два главных термина, вокруг которых выстраивались дискурсы, - это духовка и нетленка. Музеи — это нетленка, духовка — это стрит-арт. Люди, для которых важно само высказывание и место, где они это делают в большей степени, чем те культурные коды, которыми они пользуются. Коды для них важны, только они в первую очередь все-таки хотят что-то сказать. И очень конкретное что-то говорят всегда. Поэтому на самом деле, мне кажется, задача как раз может быть даже не в самом музее, а в каком-то организации самого этого сообщества в первую очередь. Арсений сказал, что для него музей — это бренд, я здесь другого определения и не слышала от людей, занимающихся стрит-артом. Так вот мне кажется, рассчитывать на музей как на бренд очень сложно, потому что он сегодня находится в кризисе. У него своих куча проблем. Если сегодня говорить о том, что сегодня музей работает скорей даже как публичное пространство, то он ничем не отличается от улицы. Но с другой стороны, конечно, это музейное пространство публичное, оно предлагает все-таки некую организацию события. Оно перестало сохранять вещи, я вообще не вижу на сегодняшний день в современном музее возможности сохранить какую-то вещь, потому что художники не производят в современном искусстве вещи. То есть с появлением цифрового формата и для музея и для стрит-арта есть альтернатива — это социальные сети, где хранится и воспроизводится тот самый архив, где создаются те самые связи социальные. И где можно даже организоваться в сообщества с общими целями. Поэтому на самом деле, на сегодняшний день только какую-то такую событийность могу представить в реальном пространстве и времени. А такого рода институцию, относящуюся к личности как музей, не могу.
RadioBlago: После выступления всех участников круглого стола свою речь продолжил Арсений Сергеев. Он попросил не цепляться к самому слову музей, а подумать на тему того, что музей это искусственное образование, а стрит-арт напротив возвращает искусство обществу. И в целом появление уличного искусства говорит о новом состоянии общества, по мнению спикера.
Арсений Сергеев: Подытожу: с разных позиций мы можем вертеть эту историю с музеем, главное — не цепляться к этому слову. Совершенно верно, музей в кризисе. Вообще-то говоря, музей и галерея — это извращение. Вообще-то, большая часть истории искусства произведения искусства существуют в общественных пространствах. Как секуляризация — это порядка 600 лет. Музеи — 200 лет, галереи — 100 лет. Это просто смешно по сравнению с 1000-летней историей искусства. Понимаете, да? Понятно, что творческая деятельность в общественных пространствах — история гораздо глубже, чем искусство на маленьких подиумах, оторванные головы, маленькие торсы, картинки в рамках. Наскальные рисунки, живопись в храмах, - вот те образца, на которые мы, в общем-то по идее должны ровняться. И поэтому, строго говоря, стрит-арт — это естественное возвращение не на круги своя, но это естественное проявление творчества. Художник просто хочет, чтобы его видели.
В этом смысле — музеи (как мы себе, то, что у нас в голове как перегородка сидит) — это есть пережиток прошлого, он ушел как форма. Также как и галерея для функционирования. Тесно художнику. И самое главное — сколько у художника зрителей в галереи? На выставку на открытие вчера сегодня пришли люди и все. А дальше это все стоит пустующее. А дальше может быть его купят, а дальше может быть он попадет в музей и может быть один раз из коллекции вынут, когда-нибудь за всю историю этого музея и покажут его произведения. Знаете, какие эти огромные, эти страшные запасники? В которых это все хранится? Понимаете? На барабанах гигантские работы, которые когда-то там висели. Это раз.
Собственно говоря, любая институция есть лишь форма легитимации. В этом смысле, если есть такое серьезное явление, как стрит-арт, почему у него не может быть музея? Абсолютно я не вижу никакой проблемы. Понимаете, что мне еще нравится. Когда мы говорим музей, мы представляем себе белые стены. Здесь — это огромный комплекс, здания, развалины. То есть, вообще-то говоря, достаточно адекватная среда для этого типа высказывания. С другой стороны, художники-стрит-артисты есть очень специфичные. Например, нужно переделать конкретный плакат массовой расклейки. Но есть художники, которые просто их стратегия работать не на чистых поверхностях. И таких, как раз, в стрит-арте больше. То есть для них просто важно, что это живой контекст, что это не искусственное, не выкаченное.
Например, все мечтали всегда о синтезе искусств. Всегда это была проблема. Сейчас этой проблемы нет, она снята. Они снимается новой стратегией художнической, когда не нужно согласовывать и договариваться, когда мы самостоятельно все это организуем, это здорово.
RadioBlago: Разговор о будущем музея стрит-арта закончил, а вернее приостановил, Дмитрий Голынко, теоретик современного искусства. Он подвел итоги открытого им спора и поставил вопросы на будущее.
Дмитрий Голынко: Сейчас после двух часов брейншторминга я бы еще провокационее стартовал, но я бы хотел вернуться к теме, с которой мы начинали и которую мы еще продолжим в будущем, включив туда проблематику фольклора, который безусловно присутствует в стрит-арте. Это все-таки проблематика радикального музея, как ее понимают современные теоретики искусства. В частности, недавно вышла книга Клэр Бишеба «Радикальные музеологии»…
То, что музей прекращает историю, то, что попадает в музей — вынуто из истории. Как мы понимаем, история стрит-арта, особенно стрит-арта в России только начинается. И когда мы говорим о музее стрит-арта мы в принципе говорим о некой концепции невозможного музея. То есть, музея, который не прекращает историю, а который наоборот ее режиссирует, дирижирует, выстраивает. И как продолжение нашей дискуссии, которая получит продолжение в ряде других программ, я думаю, что мы будем дальше заострять вот этот вопрос, проблематику музея, который не прекращает историю, какую бы модель, модернистскую, пост-модернисткую историю, а мы будем говорить о таком музее, который выстраивает историю современности. И в этом отношении перед музеем стрит-арта очень большой вызов, очень большой челендж. Вот какую историю будет выстраивать этот музей, какова будет история стрит-арта? Будет ли это история протеста, политического протеста, социального протеста или это будет история какого-то жизненного дизайна. Вот эта альтернатива очень интересна, какова будет ближайшая история, которая может быть рассказана визуальными средствами стрит-арта.
RadioBlago: Программа «Время культуры» подошла к концу, до встречи на следующей дискуссии!
