В этой программе мы расскажем вам о группе первых «русских кинетов» - о художниках, которые в 60-е годы образовали легендарный коллектив «Движение» и впоследствии изменили представление о советском искусстве, заявив о себе на весь.
Участник группы Анатолий Волгин совсем недолго занимался кинетическими объектами. Через пару лет после знакомства с Движением он обратился к иконописи, христианским витражам и впоследствии принял сан священника.
Отец Анатолий (Волгин): Меня как раз интересовала возможность найти методы и способы такого максимального всестороннего всеохватывающего воздействия на зрителя и создавать такие эстетические объекты, которые занимали бы место в мире, как какие-то явления природы, как скажем, северное сияние, композиция облаков в небе. Или вода, меняющаяся, камни на берегу моря. И создание объектов красивых, оно могло быть чисто эстетическим, чисто формальным, а могло быть насыщено какими-то идеями, содержанием. Мои, например, работы, они имели какую-то... тогда я находился в пути поиска духовности, поэтому они носили алогический характер. Там были какие-то идеи. При чем эти идеи. Не ставилась задача, чтобы эти идеи были ясными, чтобы их любой человек прочитал. Ну, подобно тому, как в танце, скажем в индийском, где каждое движение что-то обозначает. Но можно смотреть на этот танец непосредственно. Не расшифровывая заложенный смысл. Тем не менее, когда мы узнаем об этом смысле, расширяется диапазон нашего восприятия. Вот так и здесь. Они эти идеи есть, но не обязательно их было понимать.
- Для меня это несколько пройденный этап. Но не потому что я как-то перерос. Я так не считаю. И не отношусь с этому с высокомерием, что я вот нашел что-то, гораздо более значительное и выше. Просто другое. Другое направление. Поскольку я стал служить в церкви, жить церковной жизнью, то и мои художественные труды, они прям стали связаны с жизнью церкви и теми традиционными формами, которые характерны для нее. Может быть если бы не церковная жизнь, то я может быть и продолжал бы заниматься искусством.
- Вот в моей вот этой композиции, которую мы восстановили, идея начала. Начало здесь есть — спираль, которая раскручивается в пространстве из креста и центра. Вот этот крест существует до окружности, которая является символом вечности. И крест присутствует там прикровенно, только в самом начале он виден. Затем там есть три витка — там есть семь делений. Семь — это число полноты. Каждое деление разделено на семь — то есть, семь на семь — это абсолютная полнота. И есть еще белый цвет, который является синтезом всех цветов. А роль живописного воздействия играет цветомузыка. Сюда входит музыка. Ритм движения объекта должен зависеть от ритма музыки. Затем цвета тоже определяются музыкальным произведением. И вообще, тогда это представлялось, что вся эта вещь, она не извне освещается. А изнутри. Это какие-то неоновые тонкие трубки, которые тоже освещаются теми же музыкально-цветовыми механизмами. И вот этот такой объект. Он может быть такой величины, как здесь, это примерно метр. Может быть гораздо больше. Он существовать как некая реальность эстетическая. Можно быть безразличным к ней, можно заинтересоваться, можно очень может быть много пережить, глядя и созерцая ее. И вот движение. Конечно, движение. Потому что искусство статично. И еще потом впоследствии я это все осмыслил в том плане, что был пример синтеза искусств универсальный пример — это храм, христианский храм. В котором тоже есть архитектура, живопись, скульптура, где есть театр, мимы, есть движения, декоративное искусство. И все это сопряжено определенной идее, оно другое дополняет и воздействует на человека исключительно глубоко и значительно.
RadioBlago: Светодинамический объект Отца Анатолия Волгина «Начало», о котором шла речь, был восстановлен под руководством автора для выставки в Москве. Как признались организаторы, некоторые работы художники реконструировали по прежним чертежам или делали копии тех произведений, которые не удалось найти. Самый крупный объект, представленный сейчас в галерее ArtStory, это легендарный Киберцветок, созданный впервые в 64-м году и переживший несколько эпох преобразования. На суд зрителей представлена пятая версия цветка, который возродился словно птица Феникс, но не из пепла, а из воды. Об этом рассказала куратор Люсинэ Петросян.
Люсинэ Петросян: Был затоплен, лежал в музее Гулага, затопленный, в водичке. И когда мне Зорин рассказал о том, что можно попробовать отреставрировать цветок, и Дима с Михаилом меня поддержали. Мы приехали в этот музей Гулага. Конечно, честно говоря, я не верила вообще, что его можно привести в чувства. Потому что в последний раз он запускался достаточно давно и лежал разобранный, затопленный. Два месяца, три инженера работали над этим цветком, чтобы привести его в чувства. Вот сморите как раньше делали. Не то, что сейчас. Смогли его отреставрировать. Вот как новенький. Работает.
RadioBlago: Руководил работами по возвращению кибер-цветка к жизни участник группы «Движение» Сергей Зорин. Он и рассказал нам всю историю этого необычного металлического механического растения. Рядом с движущимся объектом инженер-художник предлагал всем желающим посмотреть в компьютере видеозапись того, как цветок выглядел и работал 20 лет назад на другом юбилее группы.
Сергей Зорин: Это выставка 92-го года, посвященная 30-летию группы, 20 лет назад. Потом этот цветок стоял в Третьяковской галерее, в 2002-м году, к 40-летию группы. И сейчас к 50-летию группы. Киберцветок.
- Восстанавливал я его в 91-м году, накануне 30-летия, потому что он там на дачах лежал, не в состоянии был, пришлось менять многие там провода, трубки и прочее. Он заработал, отработал хорошо. После этого, когда его на выставке увидели, захотели в Третьяковской галерее показать, он там месяца два работал. Его нельзя так рассматривать, как отдельный объект, нужно знать историю.
А история очень интересная. В 64-м году Лев Нусберг сделал первый цветок, он показал его на выставке в 64-м году в Ленинграде, в Доме архитектора. Потом пошла целая серия других цветков. Мы делали вот этот пятый цветок. А шестой был уже высотой в 12 метров, на всю высоту Манежа, а еще был огромный цветок, длиной 20 с чем-то метров, над Невой в Ленинграде, в 67-м году сделали. Есть книжка «Метаморфозы киберцветка», я ее написал для Третьяковской галереи.
RadioBlago: К моменту очередного воссоздания цветка в группе «Движение» начался новый творческий этап — мистерия, спектакли с участием звука, света, кинетических объектов и пластики тела. Одним из главных действующих лиц этих представлений был Владимир Бутурлин, артист театра и кино, которому работа в группе «Движение» дала импульс для творчества на всю жизнь.
Виктор Бутурлин: У нас же был большой спектакль, где действовали сами объекты, которые строили сами ребята, там был кинетический спектакль, который назывался «Метаморфозы» - одну часть делал Лев Нусберг, вместе мы делали, вторую — Инфанте, и третью должен был Витя Степанов делать, но он не очень этим всем был увлечен и поэтому мы сами делали. Что это такое? Это 10-12 мимов, сейчас мне мне уже не вспомнить, сколько. Они одеты все в белое, так что почти нет лиц, есть такая фигура. Которая там, по определенной программе, отрепетировано.. пластику мы брали у греков, которая там.. позы эти, до сих пор сохранилось вот это... посмотрите... с тех пор.. и мы танцевали с этим цветком, была музыка Варезе, из 7го века Григорианское пение, стихи японцев, это было роскошное представление. Это какой? 65-й год, все сидели и не понимали, куда они попали — какой-то космос, сказку. Так оно и было. Это были самые яркие дни самых ярких страниц в моей жизни.
Она пользовалась популярность эта группа, у всех были свои друзья. У нас были такие билетики у каждого, куда-то я потерял свой, красненький такой билет был. И мы просто распространяли эти билеты через друзей, еще через кого-то, потом кто-то узнавал и еще шли, и еще, полный зал был на наших спектаклях. Потом, когда уже был создан цветок для моего выступления, я один солировал с этим цветком.
Мы были в Санкт-Петербурге и в Санкт-Петербурге мы жили в Петропавловской крепости. Там тоже мы устраивали эти странные спектакли. Для иностранцев. Менты нас ловили на каждом шагу. Но тем не мене, приходили и мы делали все эти спектакли. Я уже не мог от этого оторваться. Куда возвращаться? В Москву в МИФИ? Я там поступил в театральный институт, на режиссуру музыкального театра, потом перешел в кино.
Тогда все говорили : физики и лирики. Наверное, они искали какого-то сближения, взаимного проникновения друг в друга. Видимо, как раз на этом стыке все и возникло. Странно это все. Видите, я из физики ушел навсегда, в театр.
Ну посмотрите. У меня такое чувство, может я, конечно, не знаю этого.. Но сегодня как бы нет этому продолжения... хотя оно не ушло, оно все равно живет. В Саше Григорьеве, в Славе Колейчуке, я уже не говорю про Франциско.. Лев там, наверняка, что-то делает, какие-то вещи..
RadioBlago: В легендарном Кибер-цветке отразилась одна из особенностей группы «Движение» — безудержное стремление в будущее или прыжок, как назвал этот импульс Сергей Зорин. Космическая и технологическая эйфория захватила художников и стала для них одновременно и источником вдохновения, и средством реализации появившихся идей.
Сергей Зорин: Дело в том, что 20-й век действительно резко отличался от всей предыдущей истории. Появилось электричество, появилось движение — машины, самолеты, ракеты. И конечно, вот это мощное движение, в которое пришел мир — оно не могло ни найти отражение в искусстве. Тем или иным способом, все равно, и появилась идея — группу художников «Движении». Мы вместе сделаем то, что порознь сделать не можем. И действительно, мы потрясающие вещи делали коллективом. Поэтому в этом есть свое высшее оправдание. Вообще, каждый художник любит работать сам. Потихонечку, там где-нибудь. Но скажем — театр или кино — коллективное творчество, великолепное.
Вот мы сотворили в 60-е годы. Началось еще при Хрущеве.. Но при Хрущеве началось и другое — в 61-м году полетел Гагарин и началась просто новая эра, эра космическая. Это мы не могли отражать в нашем искусстве. Поэтому это все, очень интересное.
Но самое интересное, что мы делали — мы заглянули на 100 лет вперед. Нам еще дожить надо до этого времени. И делали проекты будущего мира, который будет через 100 лет. И делали как бы фотографии из будущего. И рисовали картины, в которых вроде бы все реалистично, и вдруг ты видишь сквозь нее сквозит просвечивает другой мир. Вот как у Александра Григорьева — питерский пейзаж и что-то просвечивает, какая-то другая реальность. Это коллаж. Но на самом деле, так очень многие работы сделаны. Это был мощный прыжок в будущее. Вообще, на самом деле, это грандиозное явление было. Хорошо назвали выставку — Время движения. Приходит время, когда люди начинают понимать, что было явление очень интересное в искусстве в мире, но поскольку про нее там (нам хорошо доставалось, на допросы вызывали, непонятно за что, такую красоту творили, ну вот!). Некоторые уехали, также как и Нусберг, который живет в Америке, Галина Битт там живет во Франции. Но есть те, которые категорически не захотели уезжать из России. Вот я в частности, никуда, не за какие коврижки не уеду. Потому что душе только здесь хорошо, только здесь она может творить и петь, и жить.
RadioBlago: Поражает, что на фоне кратких упоминаний о допросах и даже преследовании все художники твердят о неподдельном чувстве свободы, которое сопутствовало каждому их шагу и действию. Наш собеседник Сергей Зорин даже признался, что именно это ощущение абсолютной внутренней свободы привлекло его в коллектив «Движение».
Сергей Зорин: Никакой группы Движение не знал, потому что жил не в Москве. А на конференцию по синтезу музыки и света приехала группа Движение, они увидели вот этот портативный инструмент, набросились на меня так, что думал, порвут на части и втянули в свою группу. Я не сопротивляясь в нее вошел. Потому что это было очень интересно. Действительно, нечто запредельное. Абсолютная свобода внутренняя. Помните Пьер Безухов смеется: «Меня, мою бессмертную душу, да кто же ее может посадить в тюрьму?!». Можно сидеть в тюрьме и быть на свободе. Можно бегать по улицам и сидеть в тюрьме. Все зависит от состояния духа, от глубины понимания происходящего. И тогда можно творить в любых условиях, в любых. Что мы и доказали. Посмотрите, сколько работ интересных. Да это же только малая толика.
RadioBlago: Первая выставка группы «Движение», которую назвали «На пути к синтезу в искусстве», осталась в истории творческого коллектива и всего советского андеграунда последней четверти 20-го века. Художники вспоминают длинные очереди из посетителей, которые тянулись в выставочный зал от метро, как в Москве, так и в Санкт-Петербурге. Один из первых участников группы Владимир Галкин вспоминает, что ночь перед этой выставкой все художники провели без сна, потому что придумывали названия для своих работ. Наименования наподобие «Объект номер 5» не понравились комиссии проверяющих, нужно было найти что-то более знакомое и понятное советским гражданам. И художники, как говорится, выкрутились. Один назвал свой кинетический объект «Ориентир в Парке Культуры», другой - «Стенка бассейна». Выражения по типу «философская концепция» упоминать было строго запрещено.
Владимир Акулинин рассказал о том, как семеро первых участников группы не только организовали выставку 64-го года, но и практически построили выставочный зал для нее.
Владимир Акулинин: Идея такая. 64-й год. Декабрь. Наша выставка в клубе на Марьинской. Лев Нуссберг написал трактат «На пути к синтезу в искусстве» и выставка так и называлась «На пути к синтезу в искусстве». Там он изложил программу. Программа была такая. Кинетическое искусство, которое объединяет в себе все виды искусств, то есть это движение, это конструктивизм, это цвет, свет, это музыка. И еще Лева включил запахи. Запахов у нас в общем-то не было, но остальное было. Он сделал такой большой шар конструктивный, шар этот медленно крутился. И там был магнитофон. Такой супер-магнитофон тогда, такой огромный ящик. Из него шла «конкретная музыка» под вращение этого диска. Шар был из плоскостей таких развороченных и красный и черный. То есть, мы ориентировались на движение, пространство в движении, цвет обязательно, свет у нас был такой. Тогда мой приятель Дрейслер сделал светомузыку. Он был инженер. И крутится этот шар и там светомузыка. Представляете, это 64- год!
Мы пожимали руку первым секретарям, там Пастухову, в ЦК, в комсомоле, туда ходили. Они нам дали такой сарай бетонный и две комнаты — 40 и 50 метров примерно. И мы всемером пахали и сделали из этого сарая выставочный зал. Семеро — это Лева. По порядку номеров — Витя Степанов, потом Франциско Инфанте, потом Володя Акулинин, потом Галкин Володя, Юра Лопаков и Генна Ништат. Мы пилили-строгали и сделали выставку большую. К нам приходили все.
RadioBlago: Владимир Акулинин также вспоминал, что вместе с первой выставкой к ним пришла популярность в художественной среде. Молодым художникам открылись двери в мир представителей послевоенного авангарда, и они заняли свое место в обществе авторов советского андеграунда. Но центробежная сила или некий магнетизм, как они вспоминают, удерживал их группу от распада. И еще какое время импульс первой выставки сдерживал всех участников в одном коллективе. Возможно, этой силой как раз и была та опьяняющая свобода, которая царила в них по мнению художника Владимира Галкина.
Владимир Галкин: Это полная свобода. Не было никакого учения специально сделай то... никто меня не поправлял. А все зависело от начала и до конца от меня. Поэтому я мог работать не обязательно в этой технике. Техника ниточки мы использовали, это просто какое-то выражение пространства. У нас не было других тогда материалов. Мы могли также на коньках кататься, рисовать на льду, допустим, летать в облаках, вот эта свобода, которая никто нигде внутри коллектива не оговаривал, не ограничивал. И все делали только то, что сами хотели. И никто не поправлял. Можно было спросить совета, но ответа вразумительного, если ты сам не знаешь, что ты хочешь сделать, то ты ответа не получишь от другого человека. Но намек может быть.
Я думаю, что вот эта свобода, которая.. вот правильно Вало сформулировал — мы каким-то косным мозгом все были спаенны. Своим каким-то странным косным мозгом. То есть, если один думает об одном, то другой о том же.
А я, когда я уставал, мне становилось страшно и тяжело, а я вообще, был достаточно другой человек — свободный. И мне хотелось бежать. Но я видел, что мои друзья корячутся, они недоедают, они стоят на коленях красят, уже сил нет, вот такие все отупевшие. И я думал: ну уж если они, то что же я, совсем что ли? И вот таким образом наш коллектив и просуществовал дальше.
А потом мы ни одну ночь не засыпали просто так (Галкин). Ночь, где бы это ни было, на отдыхе, в поезде.. всегда заводился разговор о роли Гамлета, допустим. Кроме Гамлета мы перепевали всех Шерстовых, Перснековых. То есть, там такое количество — и все ночью участвовали. Я уже все, у меня глаза смыкаются. И думаю: сейчас я промолчу. Лев говорит: а интересно, почему ты Галкин, ни о чем не думаешь: да, я думаю, просто я хочу поспать, мне завтра вставать. И что ты думаешь на эту тему? И вот каждый должен был значит, собрать мысли в пучок и провести свое исследование этой темы: кто такой Гамлет, кто такой это.. и вообще что такое это все есть. Но это в принципе, не плохо, это очень тренировало. Мы все знали приблизительно пласт каждого и понятие одной и той же идеи со всех сторон же рассматривалось. И никакого осуждения — ты не так думаешь, а нужно так. Нет. Просто обязан был говорить, что мне тоже не очень нравилось всегда.
RadioBlago: Сложно сказать, что именно объединяло всех участников в единое творческое целое. Для первых - это стремление к бесконечности, для вторых — внутренняя свобода, для третьих — идейный лидер группы Лев Нуссберг. Такого мнения придерживается и художник Владимир Акулинин.
Владимир Акулинин: Почему мы собственно держались за этого Леву Нусберга — у него, конечно, большие красивые глаза (да и он за нас держался, я хочу тебе сказать!)...
Он был эрудит. Мы ему задаем вопросы по философии, по искусству, по всему. Он всегда отвечал. Не было промаха, чтобы Лева не мог ответить на какой-то вопрос. Мы его за это очень уважали. У нас была связь исключительно по притигательности и магнитизму. И он кроме этого. Вызывал уважение. Почему он собственно был наш лидер? Потому что он давал ответы на все вопросы. Он нам читал Заратустру. Тут вообще не было книг. У него были друзья французы, студенты. Они туда-сюда ездят и привозят нам книги — Инкопресс. Это было время абсолютной лишенности информации, мы были замкнуты: 63-64-62..годы.. информационный вакуум. Труба. Они привозят Бердяева, Шестова, Мандельштама.
RadioBlago: Благодаря непосредственным участникам событий удалось составить, пусть и расплывчатый, но все же портрет коллектива «Движение», которое существовало в 60-70х годах прошлого столетия. Опора на традиции русского авангарда начала века, знакомство или предчувствие возникновения кинетического искусства на Западе, уникальный доступ к информации, космический и технологический бум, стремление создать нечто принципиально новое, заглянуть в далекое будущее, упоение свободой, юношеская дружба и, конечно, романтизм. Вот те черты, которыми можно охарактеризовать жизнь и творчество группы «Движение». Романтизм присутствует в этом перечне не случайно. Без него было нельзя — время такое.
Владимир Акулинин: Мы были группа. Тогда вышел фильм «Великолепная семерка». Мы его смотрели от начала и до конца два сеанса подряд, а потом снова великолепную семерку. Мы были — великолепная семерка. Мы соответствовали персонажам. Лева Нусберг — это был Юл Бриннер. Руководитель, абсолютный авторитет. Лучший исполнитель, ближнее к нему лицо, любимый его кориш — это был Инфанте. Вова Галкин — это был Чико. Типичный, стопроцентный, во всем, абсолютно бешенный. У него немыслимая реакция. Если на улице идет драка — Вова мимо не пройдет, он обязательно в нее влезет. Реакция нечеловеческая. Значит, он Чико. Франциско Инфанте - Вин Маккуин, я Бритт, естественно. По фигуре и по всему — лучший стрелок, я тогда стрелял. Витька Степанов — это абсолютно в один в один Счастливчик Гарри. Просто по фигуре, по интонациям, ну абсолютно. Генна Нейштадт — тонкий, интеллигентный, деликатный, в перчатках, воспитанный, из хорошей семье — это был Ли. И Бернардо О'Рейли — это Юра Лопаков. Вот мы были великолепная семерка!...
RadioBlago: На выставке в Москве не так много пояснений относительно деятельности группы «Движение». Основной документ, который призван ответить на все вопросы — оригинал «Манифеста русских кинетов планеты Земля», датированный 1966-м годом. Под ним стоит фамилия Нуссберга и еще 12ти художников. Письмо расположено таким образом, что его можно прочитать до начала знакомства с экспозицией и в самом конце. Он словно закольцовывает повествование под названием «Время движения».
Идея единства — быть может самая важная черта группы, о которой еще не было сказано в этой программе. Именно объединение творческих сил и порывов изначально разнонаправленных художественных стремлений произвело на свет то, что теперь названо феноменом группы «Движение». «Мы сделали вместе такое искусство, которое врозь невозможно сделать», - звучит в Манифесте и сквозит между слов в экспозиции памяти группы в Москве.
Выставка «Время Движения. Полвека русского кинетизма» продлится в галерее ArtStory до 15 ноября по адресу: Москва, Старопименовский переулок, дом 14. Вход свободный. Ежедневно, кроме понедельника. Программа «Время культуры» подошла к концу. До встречи в выставочном зале!
