Сегодня мы продолжим знакомить вас с масштабным выставочным проектом «Пространство LUCIDA» и расскажем о новых экспозициях, посвященных феномену света в современном искусстве.
Поэтому в гостях у радио «Благо» на этой неделе — участники выставки, современные художники Алла Урбан, Владимир Наседкин и Татьяна Баданина.
RADIO BLAGO: На минувшей неделе в выставочном зале с богатой историей — #галерее «Беляево» в Москве открылась очередная выставка, третья по счету в рамах международного проекта «Пространство LUCIDA». В торжественной обстановке куратор выставочного проекта из Голландии, директор международного фестиваля «Todaysart», художник Олоф ван Винден поделился с гостями своими впечатлениями от сотрудничества с московскими коллегами.
Олоф ван Винден: Помимо сотрудничества с ГЦСИ и выставочными залами, хотелось бы отметить, что сложилось впечатление, что что-то очень сильное происходит.
Чувствуется желание работать вместе на многочисленных уровнях.
Для меня это сотрудничество было очень значимым, потому что я встретил много новых людей, побывал во многих местах.
Я верю, что при помощи этого сотрудничества мы можем сделать следующий шаг.
И, конечно же, для меня было важно видеть различные новые площадки и знакомится с новыми людьми, потому что я познакомился с большим количеством молодых художников.
И это было настоящее исследование. Обычно в европейской практике мы видим одного большого художника. В этом проекте, проекте Пространство Lucida я увидел очень много интересных и талантливых художников.
Это было такой пробой пера, пилотная версия этого сотрудничества, этого проекта. И я считаю его очень успешным и мне кажется, мы должны продолжать в том же духе, в том же ключе.
RADIO BLAGO: Вместе с открытием выставки на площадке «Беляево» стартовала параллельная и образовательная программа «Пространства LUCIDA».
Завтра, 6 марта в 19.00 в галерее состоится встреча с художниками, экскурсия по выставке и лекция-перформанс от участника проекта Владимира Смоляра.
12 марта в 19.00 — лекция доктора искусствознания, профессора Московского университета Марины Свидерской под названием «Феномен света в мировой художественной культуре: от Леонардо да Винчи до Караваджо».
14 марта в 19.00 — лекция российского куратора проекта Виталия Пацюкова «Феномен света в визуальной культуре: от храмовой архитектуры до художественных революций начала XX века».
И 21 марта в 19.00 — художники Анна и Вячеслав Колейчук организуют лекцию- перформанс «Светопредставление №2».
Какие произведения, каких современных художников смогут увидеть гости выставки в галерее «Беляево» подробно рассказал на открытии российский искусствовед Виталий Пацюков.
Виталий Пацюков: Идея света, она как бы мерцала-мерцала в нашем сознании и приобрела действительно такой характер непрерывной жизни. Этой непрерывной жизни, шествие света по пространству Москвы. По пространству выставочных залов Москвы — это удивительная ситуация, потому что мы как бы не предполагали, что такая энергия будет реализовываться. И действительно — энергия света, это поглощающая энергия всех нас и одновременно распространяющая от нас. Эта энергия света идет от нас к каждому из нас. Мы можем теперь обнаруживать действительно чудные состояния света. И мы сейчас с вами стоим в такой сакральной зоне, зоне, где свет торжествует. Он торжествует в зоне у Леонида Тишкова, где он сам появляется как ангел. Он торжествует в зоне и Владимира Наседкина. Здесь у нас Татьяна Баданина с чудными белыми платьями, которые светятся, как тоже ангелические пространства, через Последний ужин, Тайную Вечерю. Он появляется в трибунах Олега Кошельца. А начинается он оттуда, когда в работе Валерия Айзенберга художник в темноте нечто ищет. Он ищет, ищет, но мы не понимаем, что же он ищет. А он ищет как бы самого себя, он ищет кисточку, ищет свой собственный инструмент. А если подняться выше, то также мы встречаем здесь свет, работающий через фотокамеру, через одну из самых древних систем переживания реальности — через камеру-обскура. Через более новые инструментальности, переживающие свет. И также там завершаются через такое шествие Татьяны Баданиной, через которое мы возвращаемся к переживанию пространства Владимира Смоляра.
RADIO BLAGO: Выставка на площадке «Беляево» продлится до 23 марта по адресу: ул. Профсоюзная, 100. Часы работы с 11 часов до 21 часа, понедельник — выходной.
Знакомство с любой выставкой мы предлагаем вам всегда начинать со знакомства с художниками, чьи работы представлены в экспозиции. Через личное общение с автором, его восприятие созданной работы, порой открываются новые, неизвестные прежде смыслы. И художественное произведение в итоге оставляет совершенно другое, более глубокое впечатление и понимание.
Мы попросили одного из участников проекта «Пространства LUCIDA», удивительно тонко чувствующего художника Аллу Урбан рассказать о своей работе «Разговор в форме спирали».
Алла Урбан: У меня каждая моя работа, даже если не говорить о современном искусстве. Все, что я в жизни делаю, этому предшествует какое-то, ну даже беспокойство, волнение. У меня возникает ощущение, что я что-то должна сейчас сделать такое, что оправдало бы мой сегодняшний день, что я на этом свете, чтобы это оправдало меня. В этом беспокойстве даже какие-то рождаются эскизные такие идеи, ну вот как в этой работе — спираль. Спираль. Это работа — Спираль. Что это такое для меня спираль? Это бесконечная дорога, бесконечная дорога к совершенству. Вот еще в предыдущая выставка была к взлетной церемонии. И там когда на телевидении брали интервью. И вот в процессе интервью я вдруг сама для себя открыла, почему я говорю о взлетах, о полетах в той выставке. Потому как был такой период, было такое ощущение, что жизнь похожа на лабиринт — постоянно ты утыкаешься в какие-то тупики. В какие-то сомнения, сложности, страхи, которые представляются какими-то тупиковыми. И выхода нет, выхода нет, выхода нет... А тут ощущение какого-то момента, когда ты смотришь на все сверху, вдруг дало мне ясную картину, что выхода действительно нет. Его и не может быть в принципе, потому что это вовсе не лабиринт, а это Спираль. И это бесконечная-бесконечная дорога. И я стала просматриваться. Опять-таки спонтанно мне попадались в руки какие-то тексты. Текст Николая Кузанского «О Богосыновстве». И вдруг меня это пронзило, что как только у меня возник вопрос, что в этой жизни, что эта жизнь — лабиринт или все-таки это, как это явилось в моем каком-то радостном моменте, что это спираль, бесконечная дорога. И мне попадается этот текст Николая Кузанского «О Богосыновстве», как раз об этой бесконечной-бесконечной дороге к совершенству. Богосыновство — это и есть эта дорога, бесконечная дорога, это спираль. И опять же мне в ближайшее время попадается текст, переведенный с египетского, древнеегипетского языка эпохи
Среднего царства. Называется «Разговор разочарованного со своей душой (Ба)». Этот текст отражает то душевное состояние, состояние лабиринта. Там говорится, что человек в этот момент, который описывается в тексте, он уже не видит себя, не видит вокруг себя, не видит в своей жизни ничего радостного, ничего хорошего, чего бы ему давало силы для жизни. А его душа препятствует тому, чтобы он ушел из нее. И не успокаивает его и в то же время не отпускает его из этой жизни. И вот это состояние такой подвешенности и тупиковости очень ярко отразилось в этом тексте. В общем-то все это вместе, вся эта среда, все, что появлялось в моей жизни в тот период и начинало разворачивать вот эту спираль. И я еще о своих работах могу сказать еще вот что. Можно сказать так: вот я ее создаю. Но я не ощущаю, что я ее создаю. Скорее эта работа гораздо больше дает для моей лично, моей личности она больше дает, чем я ей, мне так кажется. Потому что я меняюсь, каждая работа меня меняет, меняет, меняет... И это такое счастье, когда ты чувствуешь в себе какую-то новую ступень!.. да, они низкие эти ступени, но они все время появляются. Они еще есть один очень важный момент. В этой работе пересекаются две плоскости: вертикальная плоскость и горизонтальная. Вертикальная плоскость делит пространство, метафорически, конечно, но и опять-таки в визуальной форме на теневую часть и на световую часть. И вот когда человек идет навстречу работе, он подходит к ней, он оказывается в этой теневой части. Эта теневая часть — это какие-то сомнения, это как раз-таки какие-то страхи и вот он прибывает в них. И свет, проникающий сквозь эту структуру, он раздробленный, да, раздробленный. Такого не бывает в нашей жизни, чтобы свет вообще не проникал в нашу жизнь, он проникает, но он раздробленный. Мы не может общего представления о жизни, значимости собственной создать, потому что он раздробленный, этот свет. И вот горизонтальная плоскость, она как раз и говорит об этом. Потому что зайдя с теневой стороны, мы видим как бы, как бы видим, но это иллюзия. Мы видим как будто концентрические круги, расположенные на полу. А концентрический круг, это что? Это линия, замкнутая сама на себе, это личность, замкнутая сама на себе, это судьбы, замкнутые сами на себе, это идеи, замкнутые сами на себе, но переходя в световую область вдруг мы обнаруживаем, что это, на самом деле, спираль. Что спираль — это совсем не концентрические круги, а совсем уже другая история. Это единая линия, объединяющая все судьбы, нас самих в начале жизни. И вот мы постоянно находимся в какой-то точке этой спирали, но это одна единая линия. И мы все. Все-все-все, кто встречается нам в жизни и кто еще не встретился, а еще встретится, мы все находимся на одной линии, этой бесконечной спирали. Взаимоотношение вот этой вертикали и этой горизонтали, безусловно, там еще... Все эти мысли, которые мне приходили в процессе создания этой работы, работы над этой композицией. Создание — не то слово. Работой над этой композицией, которая, кстати, называется — Разговор в форме спирали. Да, это бесконечный разговор. Со всеми, кто прошел через мою жизнь, со всеми, кто пока не встретился со мной, с самой этой работой. Когда мы с ней в течение долгого времени происходило общение. И как бы я задавала какой-то вопрос. Как будто бы самой себе, но на этот вопрос вдруг приходил мне ответ. И очень быстро приходил ответ. И я осуществляла какой-то диалог. Там у этой работы еще есть такой момент. Вот эта спираль, которая по горизонтали — она наполнена семенами подсолнечника.
RADIO BLAGO: О своем произведении - «Разговор в форме спирали» - Алла Урбан с радостью рассказывала и на открытии выставки посетителям галерее. Отвечая на вопросы, художница заставляла спрашивающих вновь и вновь задумываться о добром и вечном.
Алла Урбан: И эти семена подсолнечника, как и любые другие семена, естественно, являются символом жизни, смерти и возрождения. Но подсолнечник еще, в отличие от всех других семян, он всегда поворачивает свое лицо к солнцу. Он является также спиралевидной структурой, его сердцевина. Он является щедрым, он кормит птиц, он улыбается, светится, хочет быть похожим на солнце.
Происходило много интересных вещей, когда эти дощечки приходилось там три урезать. И последний раз там буквально полсантиметра и получается с двух сторон, это 8 тысяч дощечек пришлось на полсантиметра обрезать. Чисто с технологической стороны, ну так случилось. Вот один раз мы совершили ошибку, второй раз, третий! И в конце мы поняли, почему мы спотыкались и наступали на одни и те же грабли. Потому что в конечном счете, после замера выяснилось, что эта дощечка имеет 33 сантиметра. Длинная дорога и 33 сантиметра, это возраст Христа. То есть она должна была быть этого размера и она стала вот именно в том размере, в каком она должна была быть.
Да, еще на этих стеклах пролита земля, пролита дождем. Я собрала землю с дорог. Это святые дороги. Все дороги на земле святые, они протоптаны людьми. Все дороги проложены, протоптаны людьми. И каждая дорога хотя бы одного человека в жизни привела к другому человеку, который был очень важен для него. Привела к какой-то мысли, какому-то прозрению и озарению. И поэтому она святая. И у каждого свои святые дороги в жизни. И я собрала землю со своих святых дорог, замешала ее на меду и на святой воде, пролила дождем, это дороги, те дороги, которые ведут нас к свету...
И можно очень много чего-то рассказывать, говорить об этой работе, бесконечно. Но на самом деле, потому она и присутствует здесь, что это не литературное произведение и словами того не скажешь. И даже когда ты хочешь выразить словом, ты чувствуешь, что немножечко, скажем так, облетает пыльца с крыльев бабочки. Что-то такое происходит, уходит самый потаенный смысл...
RADIO BLAGO: Другая известная художница, участница экспозиции в галерее «Беляево» и «На Каширке» Татьяна Баданина, в последние годы почти совсем оставила живопись и занимается только световыми объектами. Во время открытия выставки автора световых объектов и инсталляций, художника Татьяну Баданину, попросили немного рассказать о своих работах.
Татьяна Баданина: Все мои работы посвящены одной теме — это небо в таком смысле метафорическом, символическом. И здесь две работы — белые одежды, которые символизируют чистоту, ангельские одежды и главные для понимания этой работы слова, может быть, из Откровения Иоанна: И победивший до конца, претерпевший до конца в награду получит белые одежды. И нижний ряд — это — работа называется Воздухи. Кубы... Казимир Малевич говорил, что куб — это символ вечности, он объединяет небо и землю. И здесь для меня тоже главные слова то, что Бог дышит, где хочет. И вот эти колышущиеся верхние части — это как раз вот такое дыхание. И условно можно назвать — Время, Космос (вот этот вот веревочками связанный, чтобы не разлетелся), Дары и Воля. Так для понимания. Спасибо.
RADIO BLAGO: «Белые одежды» - одна из наиболее известных работ Татьяны Баданиной. В разное время платьев было 12, 24 и даже 33 в Венеции на фестивале в прошлом году. На вопросы о том, как пришла идея создании подобного произведения Татьяна отвечает предельно искренне.
Татьяна Баданина из лекции про «Белые одежды»: Впервые я показала в 2007 году этот проект - в Серафимо-Знаменском скиту. И, в общем-то, у меня эта мысль, сделать белые одежды как раз и возникла благодаря тому, что я посещала этот монастырь. Мне девочки-монашки, подарили репродукцию ризы Богородицы.
вот это уже в монастыре (Владимир Наседкин).
Вот это первый раз была экспозиция. Как раз 12 одежд изначально было создано вот как раз для этого места. Вот и я как бы смотрела на эту репродукцию — ризы Богородицы. И каким-то чудом у меня соединилось то, что у меня дочка, она была модельер и дела эскизы из бумаги. Ей было проще из бумаги сделать эскиз, чем там нарисовать. И она делала такие бумажные эскизы и как-то у меня это соединилось, что вот можно сделать такие ирреальные одежды, одежды, которые нельзя сейчас носить, а это может быть, надо заслужить в каких-то там следующих, какой-то следующей жизни.
RADIO BLAGO: Творчество Татьяны Баданиной настолько легкое, хрупкое, неуловимое, что для того, чтобы разгадать и понять его, нужно и самому находится в том стремительном полете, который сопровождает художницу на протяжении всей ее творческой жизни. Чтобы лучше познакомить вас с этой изящной и в то же время сильной женщиной, мы поговорили с Татьяной о ее впечатлениях от погружения в Пространство света.
Татьяна Баданина. Интервью: Для меня очень большое значение имеет пространство, и именно место, как бы сила этого места. И если бы была моя воля, я бы только в сакральных каких-то местах показывала, но к сожалению не от меня зависит. Немного сложно в этих современных залах, хотя говорят, вот, что у меня современное искусство. Даже некоторые называют актуальным искусством. Но на самом деле, мне кажется, это немножко чуждо моим работам, они не очень в контекст вписываются. Именно такого современного искусства. Ну, современно только в том смысле, что я использую, ну электричество. Вот элементарно лампу. То, что может быть не использовали... Сложно соединить вот с такими залами, не очень приспособленными для вообще показа изобразительного искусства. Мне кажется, они по архитектуре немного случайные такие. Даже если просто какой-то белый куб. Абсолютно белые стены, белый потолок, белый пол. Это было бы такое более идеальное пространство, идеальное место для показа работ. А когда я показываю работы, допустим, в монастыре в Серафимо-Знаменском мне кажется само место, и помогает, и придает какие-то смыслы другие работы. Люди, зрители, считывают больше этот мой посыл, о чем я хотела сказать. И может быть даже не только то, что я хотела сказать. А что-то благодаря месту появляется что-то такое очень важное, может быть, до чего я сама бы не додумалась. Действительно, какая-то помощь такая со стороны вот этого места, намоленного.
Ну, я заметила у нас такая общая черта, у нас, у русских художников. Все-таки мы больше апеллируем к смыслам, чем к форме. Потому что первая часть вот этого проекта, она в ГЦСИ показывается в центральном зале. И много работ европейских художников. У них там чистая форма. Мы все-таки в любую форму пытаемся какой-то смысл вложить.
Может быть к этому вопросу вернуться, что важнее, создание работ или выставки? Я не могу сказать, что какие-то выставки для меня не важные, конечно, они важные и особенно допустим такие памятные, как Серафимо-Знаменсий скит, где я делала акцию Покров. Именно на Покров Богородицы. Когда такой большой красный Покров делала на фоне Храма, как на иконах. Русская архитектура, Храм и вот этот красный Покров. Он несколько часов в воздухе стоял. И пригласила своих друзей, певцов из Большого театра, они прямо в Храме пели, молитвы. Красиво очень было. И мне кажется, когда такое соединение — ну то, что … мне кажется, даже сложно как-то это назвать только твоим каким-то делом, искусством. Просто то, что ты хотел принести и соединилось еще с деятельностью твоих друзей, вот с этими прекрасными матушками, которые позволили все это делать. То есть совсем другое состояние. Это сложно назвать какой-то художественной акцией или выставкой, то есть это какое-то совершенно другое состояние и мне кажется, очень важное.
Или вот белые одежды я тоже впервые показывала в Серафимо-Знаменском скиту. И когда я их делала, я именно это место и имела ввиду. Потому что у меня и идея возникла именно связанная с этим местом, благодаря этому месту. Она там возникла, она там развивалась. И в результате и показала там эти работы.
- А для вас как для художника важно, что на выставках часто подходят, говорят: "Спасибо, Татьяна. Так здорово". Вот это одобрение? Или вы бы хотели какую-то другую обратную связь получать от зрителей?
- Доброе слово всякому приятно. Хотя как бы я про себя и так все знаю без зрителей. Нет, ну все равно приятно, когда есть какая-то связь, какая-то реакция со стороны зрителей. Но раз я показываю. Может быть, если бы совсем это было не нужно, наверное, можно было бы это делать где-то тихо... тихо дома. Но может быть этим все и закончится (смеется).
- А может быть есть у вас какое-нибудь воспоминание о каком-нибудь отклике, который запомнился? Какой-то человек что-то сказал или написал или как-нибудь эмоционально среагировал?
- Нет, я наверное, так сразу и не вспомню. Но мне бывает очень интересно слушать рассуждения, как зритель воспринимает. Бывает даже для меня какие -то откровения. Ведь каждый подходит со своим опытом каким-то, жизненным, эстетическим. И что-то для себя благодаря этому, своему внутреннему опыту привносит в моим работы. И бывает, что это какие-то ценные такие вещи...
RADIO BLAGO: Супруг Татьяны заслуженный художник России Владимир Наседкин тоже задействован в проекте «Пространства LUCIDA». Так сложилось, что их работы даже висят напротив друг друга в галерее «Беляево». Мы не удержались, чтобы не спросить, имеет ли для художника это какое-то значение. Оказалось, что нет. Даже совсем нет. Правда, ответ на вопрос «почему» оказался весьма неожиданный.
Владимир Наседкин на открытии галереи Беляево: Под моими работами можно написать целый ряд фамилий. Потому что я всегда показываю. Я пишу сам или что-то там делаю сам, всегда сам работаю. Но всегда с радостью консультируюсь с друзьями. И всегда выслушиваю все советы. А кто первый советчик? Естественно Таня как жена. И поэтому под моими работами можно написать — Владимир Наседкин. Дальше — Татьяна Баданина, дальше — Александр Пономарев, дальше — Александр Константинов и еще там по списку, и др. У Тани там тоже самое. Ну, то есть как мне кажется. Потому что видите, какие-то такие технические объекты. Естественно, кто ей строит? Когда нам очень сложно, мы заказываем друзьям инженерам, специалистам по свету, специалистам там конструкторам, заказываем на заводах. Но все-таки конструируем мы сами. То есть я сам пилю, строгаю, у нас парк, то есть технопарк наш включает вообще там... все и вся. То есть мы вооружены как столяры и плотники очень хорошо.
- Ваш технопарк, то есть у вас какой-то личный технопарк?
- Нет-нет, свой. Просто инструментов у нас просто тьма. Потому что нам приходится все строгать, пилить самим, то есть мне непосредственно. А Таня — у нее такой мужской склад ума, именно конструкторский. То есть она дает очень много, очень трезвых, очень правильных идей. И поэтому когда даже показывается она, одна. Все равно я присутствую рядом и меня это радует. И у меня если нет моих непосредственно работ, меня это совершенно не огорчает. Потому что я уже участвую. Незримо. Ну сегодня зримо, поскольку я как художник участвую. Но даже если меня нет, все равно я с радостью показываю Таню.
- У Вас склад ума тоже мужской или женский взгляд тоже есть?
- Я много лет преподавал. 12 лет преподавал живопись, композицию, рисунок. И всегда студентам говорил, что — очень важно в себе сохранить какое-то женское начало. То есть знаете, такие какие-то нежности. То есть нельзя быть... а в женщине, наоборот, должно быть какое-то мужское начало. Понимаете? То есть вот у Тани — конструкторское и вообще, какая-то воля.. и прочее и прочее. То есть как бы мало присущее женщинам. А в мужчине это должно тоже сохраняться какое-то женское начало. То есть какая-то мягкость... И так дальше. Это очень важно. Понимаете, даже в рисовании. Не вот это вот мужское, очень жесткое, а именно какая-то расслабленность, немощность. В искусстве это наоборот, этим самым можно больше передать чувств. Чем вот таким вот волевым, очень четким, очень классным, очень точным рисованием. То есть иногда как раз в искусстве надо таким как бы слабо сильно что-то нарисовать там, якобы дрожащей рукой. Но может быть дрожит она от волнения. Помните, как русская архитектура, у нее там архитектура, 12-13 века, там нет в принципе нет прямого, прямой линии. То есть все линии и чертежи даже, они все завалены, они все кривенькие. Почему? Не потому что они не могли нарисовать правильно. А потому что эта кривая — она от волнения, что я строю храм! А не от того, что я не могу нарисовать прямо. И тогда уже могли по линейке нарисовать. Но все они нарисованы. Вы посмотрите, в Суздале и во Владимире, они все кривенькие и косенькие. Новгород... Понимаете? Это вот как бы и есть женское начало. Как бы отказ от такого волевого, такого устремленного, и вообще там, рисования жесткого. Именно самые старые, у нас в Звенигороде есть храмы, где ну просто. Ну как же так? Почему не могли прямую линию провести? Они могли ее провести. Но на современном языке — это такое, это тоже была концепция. Понимаете? Это концепция была. То есть они делали это специально. У них были также прорабы. Авторы проектов. Но они именно это блюли, потому что это была концепция, именно передать волнение. То есть я строю Храм. Я пишу Икону. Потом это уже 15-16 век, Андрей Рублев, это уже пошло в модерн, это уже пошло в такую точность, как бы законченность, как бы декоративность, в такую звонкую ясность, то есть это, конечно, вершины. Но когда мы посмотрим иконы Византии или наши иконы, 10-11 века, они как раз как будто неправильные, нехорошо нарисованные, неграмотно.. Нет! Все грамотно. Все правильно. Все сделано как надо. Понимаете? Но, это концепция была. Этого и слова не было. Им молитва говорила о том, как надо.
RADIO BLAGO: В таком непринужденном разговоре Владимир Наседкин терпеливо и по-доброму объяснял нашему молодому корреспонденту, почему ему как художнику так близко творчество Малевича.
Владимир Наседкин: Понимаете, я минималист. Поэтому я все время сталкиваюсь с проблемой Малевича. То есть что это значит? Я рисую как минималист, я хочу минимальными средствами, достичь максимум выразительности и поэтому я рисую, избавляюсь от лишнего, избавляюсь и прихожу, наконец, к пяти линиям. Я очень люблю это. Чтобы выразительность была... Потом! Потом четыре, три, я думаю: а дальше? А дальше — квадрат. Почему Малевич, гениальная работа? Как бы дальше квадрат. И я понимаю, что дальше пути нет уже. То есть квадрат — это как бы предел всему. Это точка в искусстве. И я как художник, чтобы мне как бы выйти из кризиса. Это для меня как бы уже кризис. Потому что дальше уже пути нету. Дальше я могу только нарисовать квадрат. И я естественно опять отшатываюсь назад. Для этого мне нужно новые впечатления, новые поездки, и я опять на новом материале. Я опять освобождаюсь от всего лишнего, опять рисую, опять слишком много предложений строю. Слишком они вычурные. Потом я шлифую, шлифую, избавляюсь. Потом остается десять линий, потом пять, потом три!.. И опять я упираюсь и опять квадрат. Это вот удивительно. Это я сам вывел эту формулу. Для своего творчества, для себя. И это происходит постоянно. Вот непосредственно тени Тибета. Свет и тени Тибета. Свет, свет, свет и кончается чем? Видите, они уходят, и превращаются просто.. в … черный квадрат. И вот ваш вопрос, что к чему, близок ли мне Малевич. Я просто один к одному повторяю черный квадрат. Потому что из многообразия какого-то. Эти тени. Я снимаю, снимаю и дальше я вижу только пропасть, только тени, только квадрат Малевича.
RADIO BLAGO: Татьяна Баданина и Владимир Наседкин не только многократные участники, но и организаторы международных выставок и проектов. За плечами супружеской пары международные симпозиумы на Урале, на Байкале, в Ферапонтово, в Непале и Тибете. Корреспонденту стало интересно, как принимают российских художников иностранные зрители.
Владимир Наседкин: Там знаете что, там политика там, русский ты, украинец, еврей. Они ничего вообще этого не понимают, для них все вообще русские. И потом австрияк ли ты, немец, это все неважно. Все, художник, и что ты говоришь об этом. Знаете, помните, как у Германа Гессе в Игре в бисер, им вообще было неважно, кто у кого, сколько сестер. Кто кем когда работал, там двориком. Помните, там в 70-е годы было модно: я сменил 20 профессий. Это вообще «пофиг». То есть пофигизм полный. То есть важно, что ты. Родился ты там в богатой семье, аристократ ты, буржуазия или вообще ты голь перекатная, то есть важно, что ты принес. Что ты несешь, о чем ты говоришь. А мысль эта может быть очень серьезная, очень глубокая и не зависит, богат ты, не богат.
RADIO BLAGO: В одном из прошлых интервью для Радио Благо Владимир иронично заметил, что художнику непременно нужно долго жить, а художнику в России нужно жить еще дольше. Впрочем, на вопрос о том, как долго пришлось жить Владимиру Наседкину, прежде чем в нем признали талант, художник отвечает откровенно и без лишнего стеснения.
Владимир Наседкин: Да нет, мы жили в такой благоприятной среде. Хотя был Советский союз, нас не любили там официальные власти, особенно там не примечали. Ну как официальные, Союз художников. Но нас любили музеи, искусствоведы, критики. То есть, к этому мы не имели государственных заказов. Но все равно нас окружало .. сообщество именно своих друзей, то есть искусствоведов, музейных и мы.. Нас все равно покупали музеи, мы ездили в дома творчества.
- Мы никогда не были одиноки. Мы преподавали в институте 12 лет мы с Таней. Были счастливы, ездили организовывать симпозиум международный. В смысле, сначала всесоюзный, а потом уже с Таней начали международный делать.
- Понимаете, современный художник, это уже не просто художник. Ты именно должен быть еще и социально активен. То есть ты организовываешь там симпозиумы, знаете как, участвуешь в какой-то такой жизни. Потом, ты организовываешь там 5-10 лет, потом тебя уже приглашают. Обрастаешь друзьями, приглашаешь талантливых. И чем больше вокруг тебя талантливых людей, тем ты становишься только сильней от этого. То есть как раз вот какой-то. И даже в этом есть какая-то корысть, понимаете? То есть не мелканькая такая, а именно такая — по большому счету, потому что ты... Я не боюсь вообще никакой конкуренции. То есть мне вообще, Пикассо ли здесь или Пауль Клее, то есть нет, если он будет рядом, то я наоборот, только рядом с этим, рядом с силой я стану сильнее. Понимаете? То есть никакой ущербности во мне, ну как я определяю, по этой части вообще нету. То есть для меня — чем больше будет вокруг талантливых друзей, тем больше, тем сильнее я стану. И мы всегда эти ситуации провоцировали, организовывали, создавали их сами, приглашали. С нами там ездил и Франциско Инфанте, Александр Контантинов, Леня Тишков. Понимаете, и от этого мы становились только сильнее.
- Что делать тем, у кого нет вот этой вот жилки организовывать что-либо? Вот он творит сам в себе...
- Вот посмотрите, вот Леня Тишков. Он сам ничего не организовывает, но! Он пишет пьесы, которые ставят в Финляндии, Швеции, Америке. Он пишет книги, совершенно талантливые книги. Понимаете? Ну, пожалуйста. Занимайся только искусством! Но делай это талантливо. Вообще, не пиши ни пьес, ни фильмов там не ставь, ни инсталляции, ни объекты. А делай просто гравюру, но делай это со всей страстью художественной. Если ты человек талантливый, посвяти этому свою жизнь. И...
- Найдутся люди, которые помогут и подхватят?
- Ну конечно, совершенно не важно, чтобы ты был таким многоликим, всеядным. Ты должен объекты делать сегодня, должен инсталляции. Нет. Ты пишешь.. Бог тебе дал талант живописца, пиши! Пиши спокойно и не надо суетиться, не надо дергаться там. Ты не моден, ничего! Пройдет пять лет или десять лет, тебя откроют, ты станешь модным. Это вообще, не цель для художников. То есть надо честно делать свое дело — датен тебе талант, ты его реализовывай. И именно почувствовать, где твоя природа, что тебе близко: рисовать вот это ли, или по линейке чертить, как я. Или делать. Отказаться от всего и делать только световые объекты, инсталляции, вот как Таня сейчас делает. Хотя тут же она возвращается и если надо, она опять живопись делает. Важно осваивать материал этот в графике, рисовании тушью, просто в рисовании, в коллаже.
Да нет, не сомневаются, или не боятся только дураки, то есть все равно ты естественно всегда сомневаешься, все подвергаешь сомнению. Это естественно и правильно. А главное — это естественно для творческого человека.
-Это не объяснимо. Тебе всегда дается проблема выбора. Тебе всегда дается 2-3 варианта. И ты выбираешь то, что тебе близко. Если тебе это близко, то ты его и выбирай. Не потому что... Именно потому что это тебе близко, а не потому что это модно или принесет тебе деньги. Как раз от того, наоборот. Может, надо сегодня деньги, а ты наоборот отказываешься от этого. И идешь в эту сторону, которая. Но ты должен действовать именно искренне. И этот выбор только ты делаешь. Ну то есть это только каждый для себя делает.
- Любая работа, вот в нашем деле, любая работа — это комплекс ошибок. Я начинаю писать, я уверен, что надо писать вот сейчас голубую картину. Я пишу и потом я понимаю, что нет, я ошибся. Надо... я ухожу от этого, но то, что я ошибся и начал писать голубую картину, потом она стала красной. Но все равно все эти ошибки оказываются под этим слоем — красным. Он потому и синий, что под ним несколько ошибок: красных, зеленых, голубых, желтых. Понимаете? Хоть я и неправильно сделал, я ошибся, но все равно надо идти дальше. Нужно идти, находить пути конкретные...
RADIO BLAGO: Владимир Наседкин обычно открыто признается в том, что некоторые линии в своих работах чертит по линейке. В чем смысл такой точности и прямолинейности художник рассказал во время творческой встречи в галерее «На Каширке».
Владимир Наседкин: Очень сдержано, очень равнодушно как будто бы. То есть я все делаю по линейке. И для меня важно (Таня все время смеется надо мной и возражает), но для меня экспрессия такого рода. Знаете, как экспрессионисты, вот это размахивание руками, для меня это такая истерика на физиологическом уровне. Я наоборот считаю, можно с таким рассудочным, холодным сердцем якобы, но в этом страсти будет больше. То есть в искусстве не всегда надо, вот так знаете, эмоционально, хлестко сказать и прочее. Можно очень сдержано и вообще шепотком. Знаете, как Окуджава что-нибудь там прошептать, а у тебя мороз по коже идет, понимаете? И поэтому я определяю себя как минималист, я минимальными средствами, для меня очень важны эмоции, полученные от натуры. Во-первых, всегда в первоисточнике лежит натурные наблюдения. То есть я начинаю рисовать в альбомчик. Рисую что-то созданное Богом или человеком, но как бы рефлексия идет на это. Потом я уже выстраиваю свой мир, через этот маленький рисунок я уже делаю большой рисунок или делаю акварель, или акрил, или холст большой или гравюру. Вот на эту тему. Я могу многократно переделывать (перерабатывать), перерабатывать, то есть для меня это вообще не принципиально, я не боюсь. Я работаю, как великие русские художники, иконописцы. Почему они достигали вершин, потому что Андрей Рублем, он писал Богоматерь или Троицу все свои сознательные 50 лет. И вот это углубление в это, когда ты рисуешь Богоматерь, рисуешь уже в 150 раз, можно уже как формулу вывести. Ты находишь такую формулу, такую ясность высказываний. И поэтому свистопляска по сюжетам — это не мой путь. То есть я стараюсь, все равно в конце концов возникает там сотня сюжетов. Но я спокойно могу перерабатывать, повторять-повторять, перерабатывать в других техниках одно и то же, один и тот же сюжет. И вот это вот просто архитектура света, то есть в принципе это абстракции. Но это мир художника и как бы я создаю мир, в который можно погрузится, только не спеша и не суетясь. Сюжет, литературный сюжет, его может просто не быть. Тут нужно уже слушать и видеть, и слушать через это видение, и слушать уже какую-то музыку. Может быть именно как архитектура, архитектура света в данном случае.
RADIO BLAGO: Произведения Владимира Наседкина, Татьяны Баданиной, Аллы Урбан можно увидеть в галерее «Беляево» и в выставочном зале «На Каширке». Там экспозиция завершит свою работу 9 марта.
Программа Время культуры на Радио Благо подходит к концу. Следующий выпуск выйдет ровно через неделю. До встречи в выставочном зале!
