Сегодня в нашей программе речь пойдет о книге #Сергея Хоружего «Улисс» в русском зеркале». #Презентация издания состоялась в «Доме Лосева» 17 мая 2016 года в Москве.
Книга «Улисс в русском зеркале» вышла в 2015 году в издательстве «Азбука». Этот серьезный труд очень органически дополняет многолетнюю работу Сергея Хоружего по переводу и комментированию прозы ирландского писателя Джеймса Джойса и, в частности, его великого романа «Улисс».
Книга эта одна из самых сложных и противоречивых в мировой #литературе. С одной стороны, у произведения довольно большой объем: более 260 тысяч слов. С другой, «Улисс» считает очень трудным произведением для чтения и понимания.
Действие романа происходит в столице Ирландии Дублине в течение одного дня 16 июня 1904 года. Главные герои произведения рекламный агент Леопольд Блум и молодой писатель Стивен Дедал блуждают по городу, каждый со своей внутренней целью и переживанием. Книга Джойса имеет тесную связь с гомеровской «Одиссеей». Она также состоит из 18 эпизодов и трех частей.
Впервые книга вышла во Франции в 1922 году. И лишь в 1960-х годах она появилась в книжных лавках на родине писателя в Ирландии. Непросто складывалась судьба произведения и в Европе, и в Америке, и в России. О том, как «Улисс» дошел до отечественного читателя, рассказывает в своей книге Сергей Хоружий. Встречу с автором вел писатель Максим Амелин. Он заметил, что переводчик, философ, математик и богослов Сергей Сергеевич Хоружий не нуждается в представлении. И потому произнес всего несколько слов.
Максим Амелин: Бывает, что у человека есть два основных направления и он в них. Обычно в одном, да, а бывает, что два. Я считаю, что это почти что сверхчеловек, который занимается двумя какими-то вещами совершенно основательно и равно успешно. А Сергей Сергеевич умудряется работать как минимум на трех основных фронтах: как математик, занимающийся математический физикой или физической математикой...
Сергей Хоружий: Увы, Максим, опять должен перебить. Закон ваш на мне тоже подтверждается. Математикой более не занимаюсь. Осталось два.
Максим Амелин: Хорошо. Осталось два. Второе – это философская ипостась, философская линия. Сергей Сергеевич основал направление синергийной антропологии, основал институт. И много писал не только в связи с синергийной антропологией, вообще много писал о русской и православной аскезе, мистике. И я помню потрясающий труд библиографии по исихазму, который выходил в 2004 году. Это примерно как два «Улисса» размером и толщиной в полтора «Улисса». Библиография на 20 языках. Труд просто!.. Я, когда увидел эту книгу, она меня потрясла. Ее еще можно было бы использовать в качестве оборонительного средства, на самом деле. И конечно, Джойс, который как писатель теперь говорит языком Сергей Сергеевича Хоружего по-русски, да. В общем-то, все альтернативные варианты менее удачные, а то и совсем не удачные.
Сергей Хоружий: Полный перевод один, поэтому здесь нет какой-то, ни здоровой, ни нездоровой конкуренции.
RadioBlago: В Советском союзе книга Джеймса Джойса «Улисс» была впервые опубликован в 1989 году. Затем Сергей Хоружий написал обширный комментарий к роману. По словам критиков, столь исчерпывающий труд сложно найти и на языке оригинала. Кроме того, Сергей Хоружий перевел и всю раннюю, не изданную при жизни Джойса, прозу писателя. Сборник рассказов «Дублинцы» и роман «Портрет художника в юности». К этим сочинениям переводчик и исследователь также подготовил обстоятельные комментарии. #Слово автору.
Сергей Хоружий: Друзья мои, тема нашей встречи - обсуждение моей трактовки Джойса, переводов Джойса. И может показаться, это и прозвучало во вступительных словах, как-то это уж очень навязчиво сконцентрировано на моей персоне. Но я должен прямо сказать сразу, что на моем личном восприятии вся эта история, вся эта тема – это абсолютно не обо мне. А совсем-совсем о другом. Мне представляется, со всем этим связан какой-то такой многомерный блок реальности, куб, если угодно, такой, а если хотите, магический кристалл, где текла своя какая-то жизнь. Текла она много лет. В ней было много людей, далеко не я один, разыгрывалось много событий, светлых и темных, вплоть до драматических и на грани трагизма. Да, и речь в ней шла о многих крупных предметах, о литературе, об искусстве, о человеке и о каторжном жребии творчества. Тут, действительно, целый мир. И когда я оглядываюсь на него, у меня возникает какая-то тихая уверенность, что мир этот просто сам по себе. Он был, потому что должен был быть. А я для него казался каким-то подручным инструментом, органом, через который все это сказалось.
RadioBlago: По словам Сергея Хоружего, с Джойсом и «Улиссом» связана вся европейская проза нашего времени. Этот роман разделил всю литературу на до и после «Улисса». Почему так произошло, кратко напомнил Сергей Хоружий.
Сергей Хоружий: Прежде чем войти в сам этот мир, в мир русского Джойса, надо все-таки увидеть его первопричину, почему это я так торжественно о нем говорю? Почему это он так велик? Стоит ли он вообще нашего интереса? Оправдание одно – у этого мира имеется свой, как выражаются, демиург, имеется свой первоисточник, который и есть Джеймс Джойс, а отнюдь не Хоружий. Мир существует по его причине. За его счет. И величина этого мира, в конечном счете, имеет своей первопричиной величину, а точнее сказать, в настоящем смысле - величие Джеймса Джойса. Вот на его величии можно твердо настаивать. Джойс, и в первую очередь его «Улисс», изменили современную литературу в целом, изменили течение мирового литературного процесса. «Улисс» стал в этом процессе вехой, рубежом, так что сегодня мы говорим о современной литературе до «Улисса» и после «Улисса». «Улисс» появился на сегодня почти уже век назад, в 1922 году. Мировую славу он обрел сразу, но понимания, адекватную рецепцию в мировой культуре абсолютно не сразу. Освоение «Улисса», открытие его смысла, значения, шло несколько десятилетий, едва ли не полвека. Но зато итоги вот этого освоения были очень впечатляющими.
RadioBlago: Владимир Набоков называл роман Джойса «божественным творением искусства». Текст произведения, по-прежнему, содержит множество неразгаданных тайн и секретов. Даже спустя почти век после первой публикации в романе остаются темные пятна, над объяснением которых продолжаются биться ученые.
Сергей Хоружий: «Улисс» оказался не только новым романом, не похожим на те, которые писали раньше. «Улисс», действительно, изменил наше представление о том, что такое искусство прозы вообще, в самой его сути. Что такое писательство, что такое художественный текст и что происходит при нашей встрече с таким текстом. И так далее, и так далее. Самое краткое сказать будет так. Есть Большая Система: Автор - Текст - Читатель. И «Улисс» переменил всю структуру этой Большой Системы. И этим он озадачил литературное и интеллектуальное сообщество. Он, пожалуй, впервые заставил это сообщество увидеть сам феномен этой системы. Что на самом деле? О чем идет речь? Вот есть такая Большая Система из трех составляющих, и надо смотреть, какие отношения они между собой выстраивают. Это Джойс заставил вот так посмотреть на всю литературную ситуацию, на всю эстетическую ситуацию. Ситуация эта стала с легкой руки Джойса предметом усиленной рефлексии в культуре. И в итоге «Улисс» изменил и облик литературной науки. «Улисс» инициировал появление целой философско-филологической теории письма и текста. И вот эта теория надолго утвердилась в центре европейской гуманитарной культуры. Все здесь присутствующие, конечно, знают эти громкие имена: Ролан Барт, Жак Деррида, Поль де Ман, Юлия Кристева. И еще, и еще целая толпа знаменитостей поменьше. Все это стало возможно исключительно после Джойса, после «Улисса» и на их базе, на их материале.
RadioBlago: Как выразился Сергей Хоружий, с Большой Системой произошла подлинная революция и повлекла она тектонические сдвиги в европейской культуре. Потому совершенно понятно, что введение подобного феномена в русскую культуру было большой историей. Эту историю и рассказал в своей книге Сергей Хоружий.
Сергей Хоружий: Вдобавок, еще стоит во вступительных словах сказать, что сюда, конечно, не могли не добавиться специфические наши отечественные обстоятельства, российские или, точнее еще сказать, советские. «Улисс» появился в советскую эпоху с ее особенностями. И по отношению к нашей основной сегодняшней теме, связанной с сегодняшним этапом Джойса, это, конечно, предыстория. Но надо все-таки сказать два слова и о ней. Конечно, в 1920-е годы в России сразу же обратили внимание на появление «Улисса». И сразу стали о нем рассуждать, раздумывать, что это за литературное явление, и пытаться переводить точно также. В начале 1920-х годов советская Россия была достаточно отрезана от европейской культуры, разве что с Германией у нас были оживленные связи. Русский Берлин интенсивно существовал и сообщался с советской Россией. Но «Улисс» принадлежал не к германскому миру. В те первые годы и в Германии о нем еще не имели представления. Поэтому «Улисс» доходил абсолютно отрывочно и в каких-то фантастических обрывках сведений, тем не менее почти сразу же и начались попытки перевода, уже в 1925 году. А «Улисс» и попал впервые в Россию, полагаю, где-нибудь в 1923-1924гг. А уже в 1925 публикуются обширные куски из «Улисса». «Улисс» имеет три части и 18 эпизодов. И из всех практически этих эпизодов умный человек такой весьма, Житомирский, к сожалению, имя его почти в истории литературы не сохранилось. И еле-еле специалисты знают. Вот он дал уже русскому читателю такую выборку из всех-всех частей «Улисса» понемногу.
RadioBlago: Ленинградский поэт, эссеист и переводчик западноевропейской литературы Валентин Стенич также предпринимал несколько попыток перевода «Улисса». Ему удалось опубликовать 2-3 эпизода романа, и на этом все. В 1937 году исследователь был арестован и погиб в ГУЛАГе.
Сергей Хоружий: Конечно, вот эти первые островки работы Стенича вызывали предположение, что, конечно, человек гораздо больше сделал. И еще, когда начиналась наша работа над Джойсом, твердо жила легенда, что Стенич перевел весь роман. И этот перевод был конфискован при аресте. И где-то в архивах Лубянки то ли содержится, то ли был уничтожен. Я думаю, что все-таки полного перевода Валентин Стенич сделать не смог. В те времена на русском доступном материале это было практически невозможно. За пределами. Почему? Да потому, что и в Европе все попытки перевода Джойса на другие языки были негодными. В самом серьезном и определенном смысле. Да, негодными, притом, что мировая слава была у романа с первых совершенно дней. Как вы знаете, главный герой «Улисса» - рекламный агент. И конечно, автор «Улисса» Джеймс Джойс его носил в себе. Он сам был замечательнейшим рекламным агентом самого себя. И он создал в литературном мире Европы такую репутацию своему роману, громче и фантастичнее которой трудно себе представить. Поэтому, разумеется, сразу же роман и переводили на многие языки, все главные: европейские и японские, и так далее. Но, как потом обнаружилось, вся эта продукция была негодной. Текст «Улисса» попросту не понимали и понять не могли.
RadioBlago: Стилистически текст романа «Улисс» очень не однороден. Для каждого нового эпизода автор подбирал свой стиль письма и жанр. В 1930-е годы с разрешения Джеймса Джойса были опубликованы схемы произведения. В них можно узнать, что каждой главе соответствует определенное место действия, цвет, символ, искусство и техника повествования. Роман «Улисс» считается вершиной литературы модернизма.
Сергей Хоружий: Джеймс Джойс помимо того, что был собственным рекламным агентом, он был еще и гениальным писателем, без дураков, по-настоящему. Свой текст он начинил таким множеством литературных смысловых уровней и этажей, проникнуть в которые вот так, лобовой атакой, было заведомо невозможно. Поэтому все переводы были сделаны просто без элементарного понимания текста. Переводили фразы и не знали, что они означают.
Создалась постепенно целая джойсовская наука, всерьез. Это дисциплина на сегодня. Джойсоведение - серьезная дисциплина. Специально по каждому из больших, входящих в «Улисса», культурных миров была своя линия, своя история исследований. Специально — Музыка в романе «Улисс», песни, элементы ирландского фольклора в романе «Улисс», персонажи, Гомер, католическая церковь, католическая духовность, как они отражены в романе «Улисс». Каждая из этих больших компонент романа оказывалась вот так многоэтажно эшелонированной. Конечно, с первых страниц ясно, там пародируется католическая месса. Там католическая культура очень-очень присутствует в «Улиссе». Но вот как она присутствует? Чтобы все это правильно понять и раскопать, потребовалась долгая история исследований, в которой участвовали католические ученые, иезуиты, доминиканцы, писались книги.
RadioBlago: Как рассказал Сергей Хоружий, только спустя полвека исследований стало ясно, какой смысл несет роман Джойса. И по его словам, только тогда стали возможны хорошие и точные переводы.
Сергей Хоружий: Начинается новая история. И вот к этой новой истории уже и относится позднесоветская и постсоветская история русского Джойса, к которой мне и довелось быть причастным. И так мы возвращаемся уже к сегодняшнему событию, к сегодняшней стадии.
Здесь, как я говорил, действительно, большой мир, и главное в этом мире, конечно, люди. А из них главные те, кто давал русскому Джойсу жизнь, но кто сам с нами уже сегодня не присутствует в этой жизни. Первое, что я скажу сегодня — о тех людях, которые участвовали в создании русского Джойса, но которых сегодня уже нет.
Главных участников, уже не присутствующих среди нас, двое. Это Виктор Александрович Хинкис и Екатерина Юрьевна Гениева. Вот про них и должны быть первые слова.
RadioBlago: На страницах своей книги Сергей Хоружий упоминает статью Екатерины Гениевой об «Улиссе» и подвергает ее экспертной критике. Но собравшимся на вечере переводчик рассказал, какую важную роль сыграла Екатерина Юрьевна в деле выхода в свет полного издания романа Джойса на русском языке.
Сергей Хоружий: Екатерина Юрьевна присутствовала с самого начала в нашей работе, в наших планах. Когда мы с Виктором Александровичем приступали к совместной работе, мы ездили к ней, сидели дома. Это было достаточно тесное личное знакомство. Мы были – Витя, Катя и, соответственно, аз многогрешный Сережа. Вот так мы сидели и разговаривали обо всем. И у нас было вполне единство, которое, конечно, подкреплялось еще и тем, например, что Екатерина Юрьевна принадлежала прочно к кругам православной интеллигенции, была в давнем и близком знакомстве с отцом Александром Менем, к близкому окружению которого и мне довелось принадлежать. Одним словом, было, действительно, не только единство в каких-то литературных вопросах, но и единство человеческое. И в дальнейшем Екатерина Юрьевна, когда начались уже этапы, связанные со всякими там административно-организационными материями, с прохождением перевода, проекта перевода, а потом и самого перевода по советским литературным инстанциям, по всем этим мытарствам советской литературы. Екатерина Юрьевна была, если угодно, Вергилием, она помогала во всем этом. Екатерина Юрьевна была по-настоящему крупным человеком. Но не в академических штудиях. Вероятно, на сегодняшнем языке лучше всего обозначить ее роль. Тогда было мало понятно, таких людей особенно не было, и не было понятно, а что это такое, что они собой представляют. А вот как раз сегодня мы можем, вероятно, сказать, что Катя была необычайно талантливым менеджером и куратором. Это была ее стихия, она могла многие крупные вещи устроить. И слава Богу, такая возможность, хотя бы отчасти, хотя бы в какой-то мере в последний период ее жизни у нее была. Библиотека иностранной литературы — это большое культурное предприятие, обязанное ей, вот этому ее дару кураторскому, менеджерскому, и как уж мы скажем. Но ей приходилось... нам всем приходится выступать во многих ролях, в том числе и в тех, к которым мы приспособлены не лучшим образом. Екатерине Юрьевне пришлось срочно написать комментарий к первому изданию «Улисса» в переводе. И этот комментарий у нее просто не было возможности написать на надлежащем академическом уровне. Да это и не было, собственно, ее настоящим делом. И так получилось, что мне пришлось, идя по ее стопам, оказаться судьей ее комментария, что и отражено на страницах этой книги. «Еже писахъ, писахъ». Здесь достаточно в таком джойсовском ироническом стиле описывается именно академическая сторона этой роли Екатерины Юрьевны в русском «Улиссе». Все, что здесь написано, все, что называется «справедливо». Но это абсолютно ни коим образом не исчерпывает личности и феномена Екатерины Юрьевны. И слава Богу, нисколько не исчерпывает и наших с ней отношений.
RadioBlago: В каждом новом издании «Улисса» на русском языке отмечается, что это перевод Хинриса и Хоружего. Виктор Александрович Хинкис первым взялся за полный перевод романа. Как рассказала его вдова Галина Сулимова, это была подвижническая работа, потому что сразу стало ясно, что весь материал идет в стол. Но, даже занимаясь переводом в промежутках между основной работой, Виктор Хинкис успел подготовить большое количество рукописей. И перед своей смертью все их завещал Сергею Хоружему, своему другу и верному консультанту в переводах.
Галина Сулимова: Это был, конечно, очень долгий и сложный путь. Если учесть, что Виктор Александрович был довольно тяжело болен, то он понимал, что ему вряд ли удастся закончить. И тогда он написал завещание, причем это завещание не было заверено у нотариуса или еще как, он только заверил свою подпись в Союзе писателей. Но моральную силу оно имело очень большую. Я, если позволите, прочту здесь только один абзац, который посвящен Сергею Сергеевичу. Он пишет, что все рукописи, машинописные и рукописные, которые прямо или косвенно относятся к роману Джеймса Джойса «Улисс», а также все книги на русском и иностранном языках, относящиеся к вышеупомянотому роману, Хоружему Сергею Сергеевичу. Доверяя ему полностью, при условии, что он сделает все возможное, дабы перевод был завершен любыми средствами и опубликован в любом из советских издательств. Если же это окажется невозможным по тем или иным причинам до 1981 года включительно, то уполномочиваю сделать все возможное, дабы упомянутый перевод был опубликован на русском языке в любом другом издании, в чем переуступаю Сергею Сергеевичу Хоружему свое авторское право. Причем вы знаете, это довольно удивительно. Он здесь называет год - 1981. В 1981 году он умер, а завещание написано в сентябре 1978 года. Меня это вообще как-то очень всегда удивляло и поражало. Он как-то предвидел или предчувствовал свою смерть, не могу сказать. Но после такого завещания Сергею Сергеевичу деваться было некуда. Ему пришлось отодвинуть в сторону немножко математику и физику и засесть за Джойса.
RadioBlago: Российский филолог и литературовед Александр Парнис рассказал о связи Велимира Хлебникова и Джеймса Джойса. Прозаик Андрей Бычков представил присутствующим принцип инверсии Хоружего-Джойса и также назвал автора перевода «самым светлым читателем самого темного писателя».
Сергей Хоружий взял слово и кратко объяснил, в чем заключается связь его самостоятельной #философской работы и романа Джеймса Джойса «Улисс».
Сергей Хоружий: Именно занимаясь Джойсом вплотную, не как философ отнюдь, а как переводчик, входя собственно в сам текст Джойса, в фактуру джойсовского письма, я постепенно и пришел к некоторым идеям, которые оказались для меня крайне существенны в моих философских размышлениях. Я пришел к тезису, который очень простенько звучит, к тезису о тождестве или, по крайней мере, изоморфизме поэтики и антропологии. Эта идея получила некоторое хождение сначала в моих писаниях, потом ее там заметили. Оказалось, что это довольно полезная и перспективная идея. И в современной нашей антропологической мысли это вполне такая работающая мысль. А генезис ее в моих копаниях над Джойсом. Идея собственно очевидная, если угодно. Что такое изоморфизм поэтики и антропологии? Это опять представим себе эту пресловутую Большую Систему: Автор — Текст — Читатель. Читатель пока ни при чем. Вот есть первые две части этой Системы — автор и текст. Создается художественный текст. Автор, разумеется, только так и считаем, автор в своем художестве занимается претворением некоторого своего личного опыта, на нашем языке, антропологического, в котором закодированы его структуры личности, его личный опыт, его эмоциональный и экзистенциальный багаж и так далее. Вот все это и переводит в его текст. Как переводит? Если въедливо рефлексивно на это посмотреть, все это, что называется, на выходе, превращается в феномен художественного текста. Значит, если опять, грубо системно, если алгеброй поверять гармонию, грубо и системно на все это посмотреть, то на входе некоторый багаж человека, антропология, потом происходит что-то таинственное внутри него, и он из этого делает художественный текст. И претворяет это в структуры поэтики. Как это происходит? Вот это и называется тайной творчества. Посередине черный ящик. Но мы можем быть уверены в одном, что та поэтика, которая явилась в результате, отражает исходную антропологию. И это оказалось очень перспективным углом зрения. Вот возьмем изучать текст, любой роман, и подойдем к нему под тем углом зрения, что в него заложена антропология того, кто создал этот текст. Под этим углом оказывается можно очень многое извлечь. Это очень перспективный угол. И как ни странно, это угол оказался очень полезным и в литературной методологии. Сегодня он работает, а началось все действительно из нашей с Джойсом работы.
RadioBlago: Актриса «Центра драматургии и режиссуры Казанцева и Рощина»
Ольга Прихудайлова прочитала для собравшихся на вечере финальный монолог Молли Блум, героини романа «Улисс». Использованная Джойсом в романе техника «потока сознания» хорошо раскрывается в этом отрывке.
Ольга Прихудайлова: Несчастливый день сначала надо хоть прибрать в доме можно подумать пыль так и скапливается пока ты спишь потом можно будет музицировать и курить я могу аккомпанировать ему только сначала надо протереть у пианино клавиши молоком а что мне надеть приколю ли я белую розу или эти изумительные пирожные от Липтона мне нравится как пахнет в богатом большом магазине по 7 1/2 пенсов за фунт или те другие с вишневой начинкой и розовой глазурью по 11 принести пару фунтов красивое растение в середину стола это можно взять подешевле ну погоди где ж это я недавно их видела я так люблю цветы я бы хотела чтобы все здесь вокруг утопало в розах Всевышний Боже природа это самое прекрасное дикие горы и море и бурные волны и милые сельские места где поля овса и пшеницы и всего на свете и стада пасутся кругом сердце радуется смотреть на озера реки цветы всех мыслимых форм запахов расцветок что так и тянутся отовсюду из всякой канавы фиалки примулы все это природа а эти что говорят будто бы Бога нет я ломаного гроша не дам за всю их ученость отчего они тогда сами не сотворят хоть бы что-нибудь я часто у него спрашивала эти атеисты или как там они себя называют пускай сначала отмоют с себя всю грязь потом перед смертью они воют в голос призывают священника а почему почему потому что совесть нечиста и боятся угодить в ад о да я их отлично знаю кто был первый человек во вселенной когда никого еще не было кто все сотворил кто ага они этого не знают точно так же как я так что вот вам с тем же успехом они могли бы попробовать запретить завтра восход солнца это для тебя светит солнце сказал он в тот день когда мы с ним лежали среди рододендронов на мысу Хоут он в сером твидовом костюме и в соломенной шляпе в тот день когда я добилась чтоб он сделал мне предложение да сперва я дала ему откусить кусочек печенья с тмином из моих губ это был високосный год как сейчас да 16 лет назад Боже мой после того долгого поцелуя я чуть не задохнулась да он сказал я горный цветок да это верно мы цветы все женское тело да это единственная истина что он сказал за всю жизнь и еще это для тебя светит солнце сегодня да этим он и нравился мне потому что я видела он понимает или же чувствует что такое женщина и я знала что я всегда смогу сделать с ним что хочу и я дала ему столько наслаждения сколько могла и все заводила заводила его пока он не попросил меня сказать да а я не стала сначала отвечать только смотрела на море и небо и вспоминала обо всем чего он не знал Малви и мистера Стенхоупа и Эстер и отца и старого капитана Гроува и матросов на пирсе играющих в птички летят и в замри и в мытье посуды как они это называли и часового перед губернаторским домом в белом шлеме с околышем бедняга чуть не расплавился и смеющихся испанских девушек в шалях с высокими гребнями в волосах и утренний базар греков евреев арабов и сам дьявол не разберет кого еще со всех концов Европы и Дьюк-стрит и кудахчущий птичий рынок неподалеку от Ларби Шэрона и бедных осликов плетущихся в полудреме и неведомых бродяг в плащах дремлющих на ступеньках в тени и огромные колеса повозок запряженных волами и древний тысячелетний замок да и красавцев мавров в белых одеждах и тюрбанах как короли приглашающих тебя присесть в их крохотных лавчонках и Ронду где posadas [постоялые дворы (исп.)] со старинными окнами где веер скрыл блеснувший взгляд и кавалер целует решетку окна и винные погребки наполовину открытые по ночам и кастаньеты и ту ночь когда мы пропустили пароход в Альхесирасе и ночной сторож спокойно прохаживался со своим фонарем и Ах тот ужасный поток кипящий внизу Ах и море море алое как огонь и роскошные закаты и фиговые деревья в садах Аламеды да и все причудливые улочки и розовые желтые голубые домики аллеи роз и жасмин герань кактусы и Гибралтар где я была девушкой и Горным цветком да когда я приколола в волосы розу как делают андалузские девушки или алую мне приколоть да и как он целовал меня под Мавританской стеной и я подумала не все ли равно он или другой и тогда я сказала ему глазами чтобы он снова спросил да и тогда он спросил меня не хочу ли я да сказать да мой горный цветок и сначала я обвила его руками да и привлекла к себе так что он почувствовал мои груди их аромат да и сердце у него колотилось безумно и да я сказала да я хочу Да.
RadioBlago: Книга Сергея Хоружего, подобно роману «Улисс», состоит из 18 эпизодов и трех частей. В первой описывается жизненный и творческий путь писателя Джеймса Джойса. Вторая часть посвящена изучению особенностей уникальной поэтики произведения. В третьей идет разговор о связях творчества прозаика с Россией. В последнем эпизоде в «джойсовской» манере автор повествует о пути романа навстречу русскому читателю.
Сергей Хоружий: У Джойса с годами сложилось какое-то странное ощущение, будто Молли совершенно не персонаж его прозы, а живая личность, которая каким-то образом присутствует в его жизни, рядом. И вот это их общение, реальное совершенно, уже не выходящее за пределы литературы. И оно и было тем, во что это вылилось, чем это стало для Джеймса Джойса. Должен сказать, что, действительно, все передается как-то между нами. Я начал замечать, что что-то и у меня складывается какая-то сходная патология. Для меня сам Джеймс Джойс (специфика еще и нашей российской ситуации), сам Джеймс Джойс и человек, с которым мы все это начинали, Виктор Александрович, Витя Хинкис, вот которого давно уже нет на земле. Но с течением всей этой джойсовской истории, мне начало казаться, что мы вот так вот втроем сквозь нее и идем. Сам он, Джеймс Джойс, Виктор Хинкис и я. Как-то уже некуда друг от друга деваться и вот так и существуем. Это в таком опять же джойсовском стиле. Это было бы слишком выспренним, отдавало бы какой-то мелодрамой, прямо я бы об этом не решился говорить. Опять же говорю об этом сегодня, наконец, выговорить, во что это все в конце концов обернулось и что из всего этого вышло.
RadioBlago: Автор книги «Улисс в русском зеркале» Сергей Хоружий выступил с небольшим резюме «И что из всего этого вышло...».
Сергей Хоружий: Кто мы такие? Вот мы трое? И что это означает? Возник какой-то образ еще, уже мой собственный. Как философ я размышляю о том, что такое Человек. Простите, сегодня философия не в лучшем своем состоянии. Надежные основы, опоры из-под нее каким-то образом исчезли. И мы опять, голые люди на голой земле размышляем о самых первых вещах: а что такое Человек? Вот. Мы, собственно, приходим к тому, что после всех тех разнообразнейших человеческих содержаний, которые обманули нас на этой земле, в существовании различных империй, теорий высоких. В качестве такого, не отчуждаемого от человека, осталось одно. Что в современной философии мы чаще выражаем таким вот простым словом Присутствие. Мой друг покойный, которого я тоже раз возможности вспомнить здесь сегодня, Владимир Вениаминович Бибихин, самый большой русский философ конца 20 века. Вот он ввел это слово в русскую философию и я следом за ним. Вот человек — это Присутствие. Что такое присутствие? Это единственное наше содержание. Долг наш, Владимир Бибихин это понимал так: присутствовать (если уже немного далее в человеческое содержание войти, в христианском дискурсе это будет так) нам нужно присутствовать, чтобы через нас мог бы сказаться Бог. Религиозный дискурс не обязателен. Но, во всяком случае, наше присутствие означает не просто некое пребывание, а пребывание, отдающее себе отчет. И еще к этому слову присутствие, вот отсюда, через эту самоосознанность присутствия входит другое слово из современного искусства, если угодно совсем еще не введенное в философский обиход. Это просто-напросто регистрация. Вот это хармсовское слово. У Хармса сказано: «а дело наше состоит в регистрации мира». Дело присутствия - регистрация. И вот так, в конце концов, для меня и уяснилось вот это вот наше: что мы делаем? Мы присутствуем и регистрируем.
RadioBlago: В заключении Сергей Хоружий прочитал финал своей книги, который написан в стилистике Джойса — сплошным текстом без знаков препинания, напоминая «поток сознания» или размышления вслух.
Сергей Хоружий: Еще дополнительный оттенок — вот эта самая пресловутая тьма, которую каждый из нас ощущает сгущающейся. Мы занимаемся регистрацией вещей, регистрацией этого мира, который уходит во тьму. Иными словами, мы последние регистраторы. Мы вот такими ощущаем себя. Кому как, кому что, за это мы не отвечаем. Это уже по другому замечательному философу Вингенштейну, мир — это все, что выпало. Мы выпали вот такими, нам выпало вот так. Быть последними регистраторами. Вот. И в конце концов, именно так я и стал понимать все, что было, все, что произошло. Это вот наши последние регистрации, Виктора Александровича, Джеймса Джойса, и насколько-то и моя тоже. И я понял, что вот то, что я написал здесь, в финале этой самой книжки, это и есть, если угодно, моя последняя регистрация. Вот, что я зарегистрировал:
«К Середине очередной зимы как будто бы и все завершилось с неба снежить громовержец кронион восходит снег устремившися хлопьями сыплется частый сыплется снег на брега и на пристани моря седого кружит метель над старым донским кладбищем где лежит Виктор между советских заслуженных мертвецов с вызовом как и жил что ж милый вот и приплыли ложится снег на живых и мертвых быть может спокойнее будет к ним идти зная что хоть одному там ты сделал что обещал что мог кружится снег и падает на другом краю такой маленькой европы падает на плиты гласневина на католический крест что волею благочестивой вдовы осеняет могилу польди вольнодумца улисса на скромном участке в конце к фингласу подле надгробий руди и элин падает снег и белые звезды опускаются почтительно на высокий лоб тонкие иронические уста того кто затеял все а теперь сидит нога на ногу на склоне горы вечно слушая львиный рык слушай финн снова! дан! путь одинокий последний любимый вдоль слушай что ж он принес тебе что отвечу его словами как мелодия или как звуки пенья они прозвучали и растворились в воздухе и стал насыщенней воздух затейливо загибаешь а как же прочие удовольствия ну вот о которых ты тут ах это да что ж это нитшево как говорил канцлер бисмарк разве только характер немного портится а печенки и селезенки их мне отец и дед мужики ивановские серега и гаврила Корниловы оставили ух здоровые так что самое время их помянуть ково печенки дура папаню помянуть с дедом низкий поклон им и еще поклон низкий Русской Речи и СЛАВА БОГУ ЗА ВСЕ.
RadioBlago: Книга Сергея Хоружего «Улисс в русском зеркале» вошла в короткий список номинантов третьего сезона #Литературной премии имени Александра Пятигорского. Премия учреждена с целью поддержки интереса к философствованию за пределами профессионального философского сообщества и вручается за философские сочинения на русском языке или переводы, которые были впервые опубликованные в последние пять лет. В том числе в сети интернет.
