Сегодня мы предлагаем вашему вниманию новый цикл программ, посвященных ученикам, друзьям и последователям уникального русского художника Владимира Васильевича Стерлигова.
В 60-е годы прошлого века Стерлигов создал свой «невидимый институт», в котором в отличие от официальной советской парадигмы художественного образования рассказывал об основных направлениях искусства 20го века. Очень узкий круг лиц: молодые художники и искусствоведы изучали в школе Стерлигова импрессионизм, кубизм, супрематизм, творчество Сезана и других известных западных живописцев. Но не только это отличало манеру преподавания Стерлигова. Во главу угла обучения художник поставил собственную идею чашно-купольного бытия.
«Я не учился у Татлина, но взял у него главное. Те, кто учился у Татлина — никогда его учениками не были. Я не учился у Матюшина, но взял у него главное. Те, кто учился у Матюшина, никогда его учениками не были. Я учился у Малевича и после квадрата я поставил чашу», - провозгласил Владимир Стерлигов.
Среди немногих преданных учеников мастера того времени и молодой художник Александр Носов, воспоминания которого прозвучат в сегодняшней программе.
Родился наш собеседник в 1947 году в Ленинграде. Детство провел в Грузии, пораженный ее красотой и цветом. В 13 лет прочитал книгу, которая навсегда изменила его творческую жизнь. Это был известный труд Джона Ревалда «История импрессионизма». Как признался художник, он «узнал, что есть другая живопись». Следующим неизгладимым впечатлением стало знакомство с Владимиром Васильевичем Стерлиговым.
Александр Носов: Первая встреча произошла в 66-м году на его выставке персональной. В ЛОСХе в нашем Ленинградском отделении художников. Там... учитывая то время, когда все это считалось чуждым нашему советскому искусству и нашему образу жизни. Но, тем не менее, дали буквально на 3 часа выставиться. Но он выставился вместе со своей женой Татьяной Николаевной Глебовой. И вот в этом зале, так называемый голубой зал, не очень большой. Но сколько они там могли вместить в этот зал. И вот я тогда впервые пришел со своим отцом и он меня непосредственно с ним познакомил с Владимиром Васильевичем.
- Ну я слышал от Батурина, его ученика, с которым родители мои дружили. Но надо сказать, что я уже интересовался таким искусством и знал Брака, и Пикассо. И мне это было очень интересно. И я даже когда шел, думал, что это будет нечто похожее, близкое. А когда увидел, оказалось совершенно не такое, совершенно неожиданное. Я не могу даже сказать, чтобы это так очень сильно мне понравилось.. нет, просто это настолько было другое, что это я просто был под большим впечатлением. Но прошло несколько лет, прежде чем я попал уже не без помощи, не без протекции Александра Борисовича Батурина, вот в такой новый кружок, который Владимир Васильевич образовал из молодых художников.
- Туда вошел и Зубков, но он уже был к этому времени из молодых наиболее опытный. Он с ним, с Владимиром Васильевичем был знаком несколько раньше. И потом Алеша Гостинцев, позже Саша Кожин, Лена Гриценко.. так постепенно прибавлялись, кто-то отсеивался, кто-то появлялся.. там разные были такие взаимоотношения, такие очень.. Она достаточно была эта группа подвижной. Нельзя сказать, чтобы это все вот так замыкалось, хотя она была закрытой, достаточно одновременно. Учитывая время … конспирация.. это, конечно, время замечательное. Оно как-то по-своему на нас отразилось, некоторая склонность к .. законспирироваться.. разные, в общем, очень. Это на самом деле было подпольным искусством.
- Маленькие мы были, конечно. Ученики были разные — одни уже 40-летние, взрослые люди. Я с ним встретился вообще в 21 год. Кто-то может быть еще моложе был. Там Алеша Гостинцев еще моложе был, несколько. И конечно отношения с Владимиром Васильевичем и уровень понимания некоторых вещей — они были разные.
- Надо сказать, что после смерти Владимира Васильевича, оказавшись в своем тесном кругу, так и старались его понять. Но так и не осталось до конца наша и наверное так и будет. Потому что Стерлигов — это величайшая загадка, которую он нам поставил массу таких вопросов, которые трудно разрешить. Надо обладать, возможно, очень большими дарами. Ну каждый здесь получил то, что он, как говорится, достоин и то, что заслужил. А кто..
- Вот Лена Гриценко, она с самого начала прониклась и криволинейной этой геометрией. Очень оказалась созвучной ее природе художественной. А мне, например, менее такая определенная жесткая геометрия, мне ближе была такая.. то, что сейчас любят называть словом «органика». При чем это не обязательно к такому не к пластическому реализму тяготеет, а скорее именно то, что сейчас называется именно органика, то есть сохранение природности и одновременно такой беспредметности, над чем оно как главное давлеет в творчестве. Нефигуративность — современное слово такое есть, оно очень точно говорит. Но это личные такие моменты...
RadioBlago: «Общение со Стерлиговым полностью изменило мое мировоззрение, - вспоминает Александр Носов, - мое представление о смысле и значении творчества и его роли в жизни, о духовно-нравственной природе искусства, о бездоказательных истинах, лежащих в основе творчества и питающихся верой».
Александр Носов: Да, я видите ли с самого начала был несколько таким уродцем своеобразным в этом кругу. То есть, мне вот эта органическая природа была ближе. Я попытался вначале, когда я попал.. к этому времени я сам уже что-то делал, не без влияния Батурина, того же самого. Но тем не менее, как говорил Владимир Васильевич, вот эта геометрия, она не каждому в общем-то свойственна. Ты можешь уважать, ценить, тебе может это нравится. Но если это не совпадает с твоей внутренней природой... Но надо что сказать, что Стерлигов, кстати, очень тактично относился. Он почему педагог был замечательный, потому что никогда не был таким с палкой — вот так вот и все! Даже если ему что-то и не нравилось, он находил таким образом подсказать своему ученику, что он не прав. Но так чтобы его не обидеть, не... хотя он не лицеприятен был достаточно.
- И вот он меня как-то.. всегда говорил, конечно, какие-то недостатки, которые ему очень не нравились, «так не хорошо». Но в целом, он не навязывал, что вот ты так пошел, а нет, изволь-ка так делать. Поэтому я прежде всего ему обязан тем, что он мне просто раскрыл на некоторые вещи глаза, что называется, так примитивно. Отношение к искусству в целом, к жизни.
- Прежде всего там как-то я соприкоснулся с Христианством по-настоящему. Хотя и здесь он был очень тактичен, кстати сказать. Учитывая то, что время было такое.. мы как бы все такие советские люди и с религией.. весьма она где-то была.. хотя сочувствие бесспорно было. Но это не то, что он нас тут же погнал.. многие из нас были даже не крещены. Но тем не менее, он никогда не скрывал, не прятал, он всегда говорил очень откровенно такие для того времени вещи, которые могли преследоваться. Например, «Христос — великий Художник» - а тоже, кстати сказать, звучало очень своеобразно. «Христос вокруг нас». И духовно-нравственные проблемы, которые мы вообще в первый раз услышали, что это такое, и каким образом это связано. Поэтому Христианство — это было такая основа. И это кстати очень важный момент вообще движения Стерлигова, которое кстати и не принято часто окружающими. Является таким раздражителем своеобразным. Потому что он и в те времена, совершенно открыто, не скрывал... а потом … произошли … это уже нынешние времена... много всякой ерунды.. не стоит об этом и говорить.
- А для тех, кто остается ему преданным, останемся благодарны ему за то, что мы стали, я не могу сказать хорошими, пусть плохими, но христианами.
RadioBlago: «Настоящий Учитель, Стерлигов старался формировать не слепых адептов, но единомышленников. Последователи Стерлигова не были стеснены в своей индивидуальности, что видно по тому, насколько они разные», - пишет в книге «Пространство Стерлигова» профессор, доктор искусствоведения Михаил Герман.
Александр Носов: Конечно, помимо педагогических талантов, естественных для него, природных, все-таки ему хотелось, чтобы у него были единомышленники. И у него были, он искал. Художники, более зрелые, состоявшиеся 40-летние. Это и Спицин, и Александрова. А до этого семья Басмановых... еще в 30-е годы. Хотя они почти ровесники были.
- Да, он любил молодежь и надеялся, что новые поколения, талантливые, поддержат его в этом большом деле. И кстати, у него была очень естественная потребность и поделиться всеми этими знаниями, которые в то время были практически недоступными. В тогдашнем Ленинграде было очень много жило учеников Филонова, того же Матюшина.
- Кубизм не мог никто объяснить..
- Которые вокруг себя собирали молодежь.. Та же Эльпорская, ученица Малевича, жена Свитина... был директор завода. Она была фарвористской (фарфор)
- Там были чтения текстов.. Малевича.. какие-то дневники, какие-то записи..
- У нас есть Алла Васильевна Повелихина, она как раз относится к тому поколению, которое было достаточно взрослым в то время... группа художников, искусствоведом.. такой как Евгений Ковтун.. У нее, я знаю, есть и записи интереснейшие.. но все это ждет какого-то со временем публикации еще большей..
- Но я думаю, что каждый из нас. Даже если мы не являемся, не претендуем на то, чтобы быть последователями Стерлигова. Все равно как художники ему обязаны этой... для нас это такое священное имя.
RadioBlago: В своих текстах об искусстве Владимир Стерлигов писал о том, что он сам почерпнул у современных ему художников: « От Филонова — напряжённое внимание к микрочастице поверхности. От Малевича — ощущение супрематичности природы Вселенной. От Татлина — национальные свойства. От Матюшина — «импрессионистический» «кубизм»».
Александр Носов: Ведь Стерлигов он не только создатель вот этого чашно-купольного образа, он любил называть бытие, а не система. Сейчас вот часто искусствоведы пишут, что чашно-купольная система, но при Стерлигове такого быть не могло. Потому что он был активный, творческий, развивающийся, меняющийся художник. А система — это нечто такое уже законченное...
- Вот эти 20-30-е годы, он тесно связан с Ермолаевой, это так называемый пластический реализм. Как видно, все-таки это сыграло роль в дальнейшем в его творческом пути, и становлении как художника, и появлении купольно-чашного образа, потому что Стерлигов своеобразный оппонент Малевичу, несмотря на то, что он во многом вышел из супрематизма. Тем не менее, чашно-купольное бытие (я уж придерживаюсь того термина, который он любил говорить)...
- Супрематизм с его полным отрицанием природных форм, абсолютная очищенность от каких-либо реальных ассоциаций и какой-то близости к реальной форме, он Владимир Васильевич все-таки обратился к природе. И природа в общем-то была для него определенным таким подспорьем, что ли.. я даже не знаю, как сказать.
- Во всяком случае, художественные средства (если к ним вообще обратиться, что это такое), как они появились вообще в сознании художника. Весь 19й век — это постепенное освобождение живописи от примата содержания, литературности. На первое место собственно выходит живописное начало, живописные качества. А это цвет прежде всего. Вот импрессионисты, потом их последователи. И Сезанн, а потом вообще происходит такой мощный взрыв, появление Кубизма, Супрематизма и вообще целые плеяды художников, начинается 20й век с его таким совершенно мощным движением к той самой автономии этих художественных средств, когда живописно-пластические задачи становятся в основе творчества.
- И Владимир Васильевич разумеется человек этого времени, вернее сказать, духа этого времени. Некоторые его называют последним авангардистом в России....
- Вообще слово это авангард — весьма условное. Там на Западе его вообще не было. Но это не важно, как называть, в принципе. Появление нового искусства... Но понятно, что существовало и другое, и оно, мы его знаем, это так называемый социалистический реализм. Такая достаточно мощная, поддерживаемая политиками движение в искусстве, которое сейчас по-своему реабилитировано в каких-то художественных кругах по-новому.
- Но Владимир Васильевич в этом вопросе был совершенно принципиальный противник, борец, беспощадный совершенно. То есть борьба (как говорится) с предметом, так называемая. А предмет — это вот понятие беспредметности, вот то, что как видно, он вынес из занятий в Генхуке, где он учился у Малевича. Это то самое главное и ценное, что есть в современном искусстве, как он считал. И это собственно освобождение живописной природы от вот этого материального, вещественного, когда на первое место выходит прежде всего цвет и его огромные возможности, формообразовании.
- И здесь еще очень важно нужно сказать о том, что для Стерлигова еще очень важно было решение вот таких самых высоких духовных проблем. Он и видел именно в беспредметной живописи, то есть освобожденной, очищенной от всего наносного и этого вещественного, материального.
- При этом он не то, чтобы такой научник что ли.. он все-таки.. он кстати и поэт был. Не знаю, читали ли вы.. но у него очень образный язык, поэтический, всегда он найдет какую-то метафору. Но вот эта концептуальность и способность в самый казалось бы бы сложные проблемы очень как-то адекватно, убедительно выразить. У него был друг и он был его собеседник, такой очень оригинальный мыслитель Друзкин Яков Семенович. Недавно его издали. И это тоже был такой подпольный философ, связанный с обириутами, это был один кружок. Вот эта особенность Стерлигова его и привлекательность еще была и в этом тоже. ...Ну что, художников много и не просто таких, а талантливых.. Но здесь еще человек мог это убедительно и рассказать, и показать, и так далее.
RadioBlago: «Мы живем внутри купола» - вербальная формула пространственной идеи Стерлигова, основу которой составляет кривая — новый прибавочный элемент искусства в терминах Малевича. Кривая Стерлигова соединяет мир, тогда как прямая разъединяет его.
Александр Носов: Может быть вы знаете, что Малевич разработал систему, что существует некий прибавочный элемент в каждое время, определенное, появляется этот прибавочный элемент. У Сезанна такой-то период, кубизм выдвигает так называемую серповидную... Владимир Васильевич в то время, когда произошло в нем это открытие — появление чашно-купольной криволинейной геометрии, криволинейного пространства. Хотя ведь это тоже можно найти в предыстории. И того же Матюшина с его Зарведом (?). И он также, ну не также, а по-другому несколько, но обратил внимание на криволинейность. Можно найти это и на Западе.. Как Даванейл совершенно что-то своеобразное разрабатывал. А Стерлигов бесспорно очень оригинально и убедительно сумел как-то вот явить миру... При чем это было не то, что внезапно. У него вообще очень своеобразная судьба. Значит, весь период, который был связан с Генхуком, с Малевичем, практически погиб в осажденном Ленинграде, осталась одна работа. И он был контужен в начале войны, был в эвакуации в Казахстане, в Алма-Ате и потом уже в конце 40-х в 50-е годы, он по-сути он все восстанавливал. Но этот очень период, необыкновенный. Нельзя сказать, что он в масштабном таком плане значительно. Он с какой-то внутренней очень сосредоточенной работой и появление там определенных серий, ангелов так называемых. Потом эта тема ангелов у него повторяется. Не повторяется, она появляется несколько в другом аспекте. Это позже, в 70-е годы, перед смертью.
- Надо еще обязательно сказать, что он был христианин, при чем такой очень человек что либо выстрадавший свою веру по-настоящему, прошедший лагеря. И как видно, просто заниматься формо-творчеством ему, видно, было не достаточно. И та проблема извечная форма и содержание — у него своеобразно очень решалась. Вот содержание его — это его религиозность, природная, совершенно естественная. И обращение к тому миру, божественному. Поэтому он и искал, пытался найти адекватные средства для его выражения.
RadioBlago: По мнению нашего собеседника, Владимир Васильевич Стерлигов, наверное, единственный художник, который посмел рассматривать художественное творчество, как духовное делание. Сложную мировоззренческую проблему Стерлигов пытался решить средствами живописи, он писал: «Смысл и цель работы художника — в молении, молитва художника — в исполнении своего дела».
Александр Носов: Я думаю (это мое такое мнение) здесь такое.. стерлиговское движение, оно все время не в контексте времени. При чем не том глубинном времени, а том внешнем времени, ну в ситуации, что называется, именно временной ситуации. Сейчас как бы, а она …
- Когда пришло время, когда все это отпало, все эти страхи, глупости, вроде бы искусствоведы, художники (это был очень короткий такой период, конец 80-х — начало 90-х) обратились к русскому авангарду, вот значит, к проблемам, которые были поставлены. Но это прошло очень-очень быстро.
- А на западе происходили уже несколько иные события, потому что там это не прерывалось, традиция. И большинство художников переориентировалось. Поэтому стерлиговцы опять оказались в определенное непопадание в это время. Хотя я именно считаю, что те фундаментальные проблемы, которые были поставлены Стерлиговым и Малевичем, никуда не пропали, никуда не пропадут, потому что это основа творчества, это основа пластических искусств вообще. И никуда не деться. Никаким гипер-реализмом, никакими модами, ни введением новых технических средств как таковых. Они все равно в основе там лежат, те самые принципы, которые и Малевич и кубизм великий, все те достижения, которые были в целом в 20-е годы. Не только у нас, но и на Западе. Они никуда не денутся, к ним вернутся рано или поздно. Ну а мы.. я не могу сказать, что мы закрыты от мира. В общем-то некоторые художники у нас вообще очень активно сейчас обращены к тем достижениям, что делаются у нас на Западе. Так что не могу сказать, чтобы совсем была такая западная группа или движение, интерес есть, и со стороны совершенно новых людей и молодых, он появляется, они приходят. Вот Геннадий Зубков он вообще активно сотрудничает с молодежью. Он разработал свои методологические системы, даже претендует на какие-то открытия...
RadioBlago: Александр Носов окончил Ленинградское высшее художественно-промышленное училище имени Мухиной (отделение керамики и стекла). В настоящее время работает в области живописи и графики, является членом Союза художников России и Международной Федерации Художников. Живет и работает в Санкт-Петербурге.
Работы художника находятся в собраниях Государственного Русского музея, Государственного музея истории Санкт-Петербурга, Центрального выставочного зала «Манеж», Государственного музея современного искусства Российской академии художеств, Музей органической культуры, в «Царскосельской коллекции», Ярославском художественном музее, Самарском областном художественном музее, Архангельском областном музее изобразительных искусств, в Калининградской областной художественной галерее и частных собраниях России, Европы, Израиля.
Александр Носов: Я вам скажу, у нас в Питере есть так называемая галерея 12 июля. Там вот все стерлиговцы. И люди, которые связаны и не связаны, но как они себя считают последователями Кондратьева. Но это тоже который был связан со Стерлиговым очень тесно. Так что все равно это круг один.. которые считают, что живописно-пластические проблемы стоят во главе угла творчества. И поэтому вот как нас это объединяет. Нельзя сказать, чтобы это был какой-то очень широкий круг. Но он есть, Слава Богу. И думаю, что это уже дальше вопрос Божьего Благословения, как пойдет.