В этой программе мы расскажем вам о группе первых «русских кинетов» - о художниках, которые в 60-е годы образовали легендарный коллектив «Движение» и впоследствии изменили представление о советском искусстве, заявив о себе на весь.
Выставка «Время Движения. Полвека русского кинетизма» открылась в новой столичной галерее ArtStory в Москве. Запуск нового проекта коллекционеров и кураторов Михаила Опенгейма и Люсинэ Петросян приурочили к 50-летнему юбилею проведения первой выставки коллектива «Движение» в декабре 64-го года.
Подробнее о структуре экспозиции и замысле авторов рассказал один из кураторов выставки Дмитрий Буткевич.
Дмитрий Буткевич: Мы нарочно убрали кавычки. То есть, как угодно можно думать: то ли пришло время группы Движение, ввести ее, вернуть в художественный контекст и вставить в место в истории, которое оно несомненно заслуживает. То ли это две философские или физические величины: время, движение. То ли просто время там запятая движение. Как угодно можно трактовать, мы специально это сделали, чтобы не фиксироваться на чем-то одном. Если бы было Время движения в кавычках было бы выстраиваем ретроспективу группы. Нет. Мы ретроспективу не выстраиваем. Дело в том, что это удивительная группа, у которой нет официальной истории. У нее вообще нет истории. Неизвестно, когда она была создана. Потому что ее основатель, вдохновитель и бессменный руководитель Лев Нуссберг, который живет в Америке, настаивает на том, что группа была создана в 62-м году. Ничего об этом не говорит. Остальные считают, что она была создана в 64-м году, в декабре 64-го года состоялась первая выставка. То есть, мы собственно этой выставки и посвящаем свой 50-летний юбилей. А кроме того, это вообще все пшик. Поскольку манифест датирован 65-м годом. Манифест русских кинетов. И никакого, естественно, регистрации в Минюсте у этой группы не было, тогда такого не существовало. Поэтому это что-то такое эфемерное, когда она была создана. Истории у нее нет.
- Мы не пытаемся написать ее историю. Поскольку нынешние взаимоотношения между членами группы , они очень сложны. Мы не пытаемся проследить эти вехи. У них даже нет списка выставок официально задекларированного. И они об этом как-то даже не говорят. Мы спрашиваем: ну, да. У вас была выставка такая-то? - была. И все. Почему, не знаю. Но это их в конце концов история. Пока они, Слава Богу, они все живы. Мы почти всех собрали, они все живы. Поэтому пока люди существуют. Невозможно выстроить объективную историю. Вот когда люди все уйдут, тогда можно будет объективно ее писать.
- Таких активных членов или видных членов было несколько человек. Мы постарались их всех вывесить. Мы не нашли, вот я могу вам сказать. Мы не нашли Юрия Лопакова, который был в первом составе. Просто не нашли и все. Следов нет. Через организации разные даже найти не смогли. Понимаете? Исчез. Ну, Дорохов.. Мы выяснили, что оказывается, он жив-здоров и живет во Франции. Следов не было. Женщин не нашли: ни Галины Битт, ни Орлову, ни еще там было пару девушек...
- С одной стороны это, как будто, не официальное искусство. Вот неофициальное искусство — это да. Они не были членами никаких союзов. Вот как они сами говорят, они все были тунеядцами, они нигде не работали и их за это особо не преследовали, им давали заказы, издательские. И они как-то подрабатывали, как и все художники неофициального искусства. В то же время андеграундом это назвать нельзя, потому что их никто не преследовал. Из них никто не сидел в психушке. Никто в тюрьме не сидел. Но все равно страна их выдавливала. Нусберга выдавила в 75-м, потихоньку Дорохов уехал, Галкин тот же самый уехал. Отец Анатолий Волгин просто ушел от мира, он стал православным священником. Римма Занецкая-Сапгир уже много лет ни с кем не выходит на связь. Она существует, она жива до исх пор. Ей под 90, но она вот просто не общается. То есть, как-то эта штука их все-таки перемолола. И к чему я все это вам говорил? К тому, что необходимо их вернуть обратно. Как исторический и как художнический пласт.
RadioBlago: В содержании и композиции выставки замысел авторов хорошо прослеживается — зрителям показаны как художественные произведения участников группы, там и архивные кадры, документы. Слева от входа самая известная фотография коллектива — 65-й год, первый состав группы «Движение», 8 человек. На черно-белом снимке от руки красным фломастером сделаны подписи — Лопаков, Степанов, Орлова, Акулинин, Галкин, Инфанте, Битт, Нуссберг.
Дмитрий Буткевич: Они все творили вместе. У них такое сотворчество было. Поэтому многие работы даже сложно разделить. Очень забавный эпизод я вам сейчас расскажу. Мы будем показывать чуть позже фильм и там мастерская, по-моему, Нусберг с Битт вместе сосуществовали. И у них там картины просто сплошняком висят на стенах — там вообще непонятно, чья есть чья. У нас здесь было три работы Нусберга — графические, вон там в зале висят. Мы долго с ними: Нусберг, Нусберг... пока в один из моментов не выяснилось. Степанов определил. Мы Нусбергу послали в Америку и он подтвердил, что это Галина Битт — один из них. Они совершенно одинаковые. Один из них принадлежит Галине Битт, а два других — Нусбергу. У нас даже они номер1, номер 2 и номер 3. Эскизы идеального города. Так вот номер 2 — это Галина Битт. Творили они в кооперации все вместе.
RadioBlago: Художественная часть на выставке представлена в большем объеме, чем историческая - около 200 работ участников арт-группы удалось собрать организаторам на стенах одной галереи. От кинетических светодинамических композиций и объектов до живописных и графических произведений. Пространственные структуры, гобелены, фото и видео-материалы. Работы предоставлены как самими художниками, так и частными коллекционерами. Куратор выставки и основатель галереи Люсинэ Петросян рассказала, что многие посетители даже сразу не верят, что получилось собрать в одном месте столько оригинальных произведений группы «Движение».
Люсинэ Петросян: Мне как коллекционеру было просто очень интересно делать этот проект. Я давно мечтала сделать выставку участников коллектива Движения. Сделать ретроспективу практически нереально. Потому что коллектив Движение насчитывал огромное количество участников.
Мы попытались найти ключевых художников. К сожалению, мы не нашли в количестве Галину Битт. Но в последний момент у нас появилось 13 художников. Тут нет, наверное, никакой цели. Мы просто попытались отыскать работы. Отыскать работы и к сожалению, не смогли отыскать все, что мы хотели. Но я думаю, мы проделали неплохой путь.
То, что шло от художников — они говорили, что предоставят. Некоторые делали работы специально, повторяли работы, которые делали раньше. А то, что от коллекционеров — это по чуть-чуть по каким-то маленьким клочочкам. Сначала один коллекционер дал. Потом рассказал про другого. И вот так по цепочке. И в итоге, я могу сказать, что у нас оказалось в два раза больше работ, чем смогла вместить эта экспозиция. Потому что мы могли уже выбирать. У нас был выбор. Когда я говорю, что у нас порядка 13 работ Льва Нусберга, которые мы сумели отыскать. При чем ранние работы. При чем все говорят: где вы их нашли? - вот так, частные коллекции. Вот. Частные коллекции хранят непостижимые клады. Можно найти все, что можно. Но эта такая тема закрытая. Когда ты вбиваешь в интернете — вылезает очень мало информации. Поэтому нужно глубоко копнуть. А для этого нужно почитать литературу, которой практически нет, по кинетизму.
RadioBlago: Не смотря на то, что кураторы не ставили перед собой задачи рассказать историю группы «Движение», сами участники на вернисаже охотно делились воспоминаниями прошлого, размышляли о сути и смысле их совместной деятельности. Из этих личных историй мы составили общую картину жизни и творчества объединения, можно сказать, портрет с натуры.
И о том, как все начиналось, нам рассказал один из самых первых участников группы Франциско Инфанте.
Франциско Инфанте: Тогда мы были молодыми, у каждого видимо были какие-то соображения по поводу того, каким образом расти или обозначить свой рост в искусстве. Лично я занимался проблемой бесконечного устройства мира, которая меня посетила еще в 61-м году прошлого века. И как-то хотел реализовать в искусстве это. Но в других, видимо, были какие-то свои резоны. И мы по молодости и по дружбе большинство из нас училось в одном классе художественной школы, стали вместе заниматься искусством. Насколько я сейчас понимаю, это было искусство метафизического и геометрического происхождения. Потому что такие абстрактные категории, как «бесконечность» или «симметрия» вот здесь занимались люди. Они соотносились все-таки с метафизикой больше и требовали какой-то минимальной формы, простых изображений, которые бы фиксировали наше понимание того, как устроен мир на то время. Поэтому мы объединились в такое содружество художников без программы, без названия, которое существовало, без каких-то таких вещей, которые характеризуют группу. Без дисциплины, конечно. Потому что какая дисциплина нужна художнику, если он сам занимается искусством и посвящает этому жизнь. Никакой внешней дисциплины не нужно.
- Но потом вот как раз в конце 1964-го года наш старший товарищ, по возрасту он был старше лет на 6-7, сказал: ну поскольку вот мы как-то вместе занимаемся, пусть у нас будет группа. Давайте назовем «Движение». А к тому времени летом 64-го года чешский искусствовед Душан Конечный привез «кинетизм» сюда. Конечно, западное течение, но нам это понравилось своей как нам казалось перспективностью. Потому что вот движение использовать еще в наших конструкциях, вот это да, вот это интересно. И мы назвали группу — Движение. И прошла выставка, которая называлась «Выставка молодых художников и архитекторов «На пути к синтезу в искусстве»». И это был самый конец — декабрь 64-го года. С этого момента можно сказать, образовалась группа. На этой выставке было всего два кинетических объекта. Мой, Нусберга и Степанова. А остальные вещи были ну так, как эта, крутится сама по себе, без всякого мотора. А кинетическое искусство ведь оно сводится к чему? К тому, что художники на Западе стали использовать техномеханическое движение в своих произведениях. И истоки кинетического движения лежат в 30-х годах прошлого века. Такие художники, как Лен Ли, которого никто не знает, к сожалению, сделал первую кинетическую работу, это признание великого кинетиста Николаса Шеффера, с которым я лично знаком был, и мы виделись несколько раз. И он мне рассказывал об этом. Потом сам Николас Шофер, который из кинетистов наверное самый крупный художник, который занимался кинетическим. Ну и существовали такие группы: «Поиск зрительного искусства» во Франции, туда входили Ле Парк, Райл, Сото, Сабрин — вот такие имена. И группа Zero в Германии: это Юкер, Хайнц Мак и Отто Пине. И еще была группа «Мид» в Италии, которая занималась стробоскопическими эффектами тогда. Тоже движущиеся картинки. Ну был Вазарели, тоже имеет отношение к этому. В общем, это целый пласт культуры, который на Западе существовал и мы тоже в него посильно влились. И стали делать свои объекты.
RadioBlago: На открытие выставки в Москве присутствовали 9 художников, которые в разное время входили в группу «Движение». Можно сказать, что коллектив формально существовал с 64-го по 75-й год, до момента отъезда в Америку организатора и лидера группы Льва Нуссберга. Все началось со школьной дружбы, но укрепилось благодаря общему стремлению участников Движения к созданию принципиально нового в искусстве, рассказал художник первого состава Виктор Степанов.
Виктор Степанов: Тогда было время такое — соцреализм и многие готовились становится мэтрами этого искусства у нас в школе нашей — школа детей одаренных родителей у нас была. МСХШ при институте имени Сурикова — она была напротив Третьяковской галереи и мы туда все время по заданию наших педагогов бегали. И , конечно, некоторым, это нравилось нашим коллегам. А у некоторых ухарство бурлило, надо было чего-то новое. А тем более прошел фестиваль молодежи и студентов. Появилась литература, появилось масса художников, иллюстрации имеется ввиду. И мы увидели немножко другой мир искусства. В том числе и Кандинский и т.д. Начиная с импрессионистов. И вот тут мы поняли, что оказывается, есть и что-то другое. И тут на наше счастье оказался на два или на три класса старше Нуссберг Лев. И он тоже был, познакомился с француженками, у него была вся литература, музыка, пластинки. И как-то он стал тоже в поисках находится. Ну поскольку у него был такой крепкий склад ума, ему обязательно конечно же, надо было придумать что-то свое, новое. Именно свое. Чтобы не уподобляться кому-то, чему-то, а вот.. И вот он сделал первые работы - совершенно потрясающие.
-И мы как-то познакомились. Я уж не помню предысторию, кто с кем перезнакомил. Стали разговаривать, обсуждать, читать книжки, философию, естественно. Начиная с нее. Сократ, Платон. Это как бы наша основа была. Но не только, естественно. Я помню, мне Кант очень трудно давался, Эмануил. И так мы поняли, что существует такая элементарная вещь, как симметрия, в которой оказывается зарождалась какая-то очень бурная жизнь внутри ее самой. Как видите, вот тут пожалуйста — Григорьева работа, последовательно, Левки. Ну симметрия и есть симметрия и хорошо. Потом он стал делать такие фантастические проекты, то есть из симметрии он плавно перетек в пространство и движение. То есть, когда он понял, что если симметрию закрутить, то там получается такой комок событий, происходит внутри, что ничем не передать. Это сейчас на компьютере все делается, а тогда это все вручную. И мы, конечно, стали что-то делать в этом плане, такое же. Ну естественно, каждый из нас был самостоятельный, никто ни на кого не давил. Хотя у Левки эта нотка была. Чтобы мы делали вот так не так. И первому, кому досталось от него, что я не так делаю, это был я. Потому что мне, честно говоря, симметрия нравилась, но я понимал, что не в ней суть. Ну а когда он сделал некоторые первые свои фантастические, будем так говорить, «симметрично-асимметричные работы», совершенно гениальные. Вот тут я, конечно, обалдел. И понял, что видимо, это именно тот путь. Но к сожалению, к тому времени я уже отошел от группы Движение и стал самостоятельно развиваться.
Вот собственно и все. Главное — это ухарство, главное — это не быть «повторюшкой», вот что нас стремило, главное чтобы быть не то, чтобы первым, лучшим, а чтобы открыть что-то новое. И каждый именно этим и занимался. Потому что если посмотреть на все работы разных, и Инфанте, и Володя Акулинин и я, у нас у всех у каждого свой почерк, своя барабашка в голове. И вот они все собственно и выразились в этих работах.
- Жизнь — это движение. Человек родился для того, чтобы прожить как-то, как кто может. И он же находится постоянно в движении. То, что мы сейчас что-то делаем, оно уже все, оно уже в истории. Вот эта секунда уже все, она там. А вот что будет? Вот, что интересно. Вот угадать, предугадать вот это будущее — вот собственно, к этому мы и стремились каждый из нас. Чтобы сделать такое, что еще глаза человеческие не видели.
Так что и сейчас, когда что-то делаешь, ты уже делаешь и думаешь: так, ага, а что же следующее? Вот оно и есть движение. Движение мысли, движение творчества, движение.. ну я не знаю.... распознавания чего-то. Вот лично для меня, как-то было всегда, ни в коем случае не повторяться.
-Понимаете, вот я и сейчас уже занимаюсь наукой, очень серьезной наукой, с Космосом связанной и так далее. И понимаете, все говорят, что это сделать невозможно, а я: ну да, ха! Это кто такое сказал? - вот, понимаете? Вот это возможность невозможного — вот это самое главное.
-Не зря Славка Колейчук обозвал — Время Движения. Я предложил — only движение. Только движение. Ну, там по другим соображениям не понравилось. А вот Время движения — действительно. Наша жизнь — это и есть Время движения.
RadioBlago: Невозможное — возможно, только движение, только вперед, только новое. Может показаться, что все это уже где-то было. Но так и есть. Художники-кинетисты не скрывают, что основывали свои разработки на идеях и проблемах, поднятых еще в начале 20го века в русском авангарде. Вячеслав Колейчук, художник, который входил в группу очень не продолжительное время, подробно рассказал нам о новом фантастическом стиле, который придумали русские кинеты, опираясь на разработки русских авангардистов.
Вячеслав Колейчук: Во-первых, это, конечно, продолжение традиций русского авангарда. Традиции с точки зрения изобретения новых языков. Или представление о новых средствах художественной выразительности. Как вот применение движения как одного из формообразующих факторах в искусстве, которые, может быть, не присутствуют в картине в прямом смысле. Но как продолжение традиции экспрессивной живописи, ну то, что идет в традиционном русле. И появление этих новых средств собственно, и было задачей художников. Как вот применить новые звуковые решения, изобретения. Или какие-то визуальные цвето-музыкальные изобретения. То есть, то, что нетрадиционно и то, что открывает новые горизонты зрительного восприятия, ощущения и прочее. Поэтому это Движение в широком смысле слова было использовано разными художниками в разных работах — разных идеях своих, проектах и далее.
Группа Движение — это было какое-то неформальное объединение, в которое разные художники естественно привнесли свой характер, свое видение мира, представление, каждый. Это отдельно. Это одна часть. Как бы в одну копилку. Поэтому и группа, неформальная, но все-таки группа, ну и лидер у нее был, конечно. «Организатор наших побед» в 60-х годах. А в принципе, в коллективном освоении новых горизонтов художественных, понимаете, каждый получает свой импульс, что-то находит, что хочет. Некоторые вообще бросают работать в искусстве. Групповая терапия, как говорят, художественная, она хороша тем, что свободна. Вот я говорю, неформально. Поэтому кто-то долго работал в этой группе, кто-то меньше. Но в принципе, в этом спектре, собственно, ощущается мир той группы Движение, как мир в широком смысле этого слова.
- В моем предположении: все-таки они создали такой условный язык группы Движения, визуальный. Он присутствует во многих работах в конце концов, как стиль. Как в обычном понимании этого слова.
- Ну как фантастический, с одной стороны. С другой — структуралистический, программированный стиль такой, композиционный, где есть идеи бесконечности присутствуют, идеи какого-то нового пространства, новой идеологии, орнаментов, в конце концов. Потому что орнаментальные идеи, они тоже развиваются, в конце концов. Одно дело какой-то классический орнамент, а другое — какие-то новые типы орнаментов, которые не были до того. Поэтому в этом смысле, шажки, знаете, они очень маленькие всегда. И во-первых, мало людей, которые хотят работать и думать о новом видении мира, понимаете? Они ну как Малевич говорил - «староваторы» и «новаторы». Новаторы — это изобретатели, староваторы — это продолжатели традиций. Это не те плохие и не эти хорошие. Это такое мышление. Поэтому.. ну как? Они в одном мире живут, извините, в одном контексте. Но у одних на одно заточены, а другие немножко на другое.
RadioBlago: Кинетизм и кинетическое искусство от слова kinetikos – движение, приводящий в движение. Произведение искусства в таком случае рождается при взаимодействии света и движения. Но если попробовать заглянуть еще глубже в истоки этого направления, то следует вспомнить об импрессионизме, считает участник группы Александр Григорьев. Ведь то, что создавали художники сложно было объяснить вербально, воздействие должно было происходить на уровне чувственного восприятия.
Александр Григорьев: А если говорить о каких-то более глубоких вещах, то начинать надо с импрессионизма. Потому что импрессионисты они впервые не только передавали мир, а они захотели чувства передавать. А это совсем другое. Ну и дальше там уже появился абстрактный импрессионизм. Потом ушли совсем, стала чистая форма, которая по сути своей стала приближаться к музыке. Потому что музыку, ее вербально трудно определить, но она сразу проникает в душу. И вот благодаря этим формам тоже попытка, среди этого магическая геометрия, передать свое отношение, открыть те события, которые происходят вокруг в это время, и сейчас, и в то время, когда мы все начинали.
А если говорить конкретно со мной: то вы увидите, что поначалу — это какая-то реминисценция на тему супрематизма, только более рафинированная, видите, очищенная. Потом художники кинетисты перешли к пространству, потом к движению, потом к синтезу и созданию таких мистерий, которые были предложены в Средневековье. А здесь мистерия - это кинетический объект с музыкой, светомузыкой, с пластикой тела. И плюс это, конечно, это было организовано все неким сценарием. Следующий этап — это уже переход к таким футурологическим проектам, это попытка создания кинетического пространства вовне.
Если там совсем углубиться, мне кажется, что супрематизм все-таки вырос из русской иконы. Если взять по живописи, по структуре, по символизму. Поэтому здесь какое-то и родное, свое. А так как мы последователи где-то супрематизма, то наверное, это смесь традиций с современным. Потому что начало 20-х -это после Викторианской эпохи — середины 19го века мир так начал сильно развиваться, быстро при чем, с огромной скоростью. Появилась фотография, к примеру. У художников отняли хлеб. Раньше было много миниатюристов, которые делали портреты. Больше того, фотография стала художественной, это вообще стало произведением искусства. Появилась новая техника, человек стал передвигаться быстро. Например, мы не знали, что на западе делается. А параллельно — все тоже самое было.
RadioBlago: Выставка «Время Движения. Полвека русского кинетизма» продлится в галерее ArtStory до 15 ноября по адресу: Москва, Старопименовский переулок, дом 14. Вход свободный. Ежедневно, кроме понедельника. Продолжение программы слушайте завтра в это де время!
