меню
Выставка Михаила Ларионова в Третьяковской галерее
746
Здравствуйте! В эфире программа «Время культуры», по просьбе наших радиослушателей мы повторяем передачу о выставке художника Михаила Ларионова, который очень любил русское искусство. Перебивка В Новой Третьяковке на Крымском валу открылась большая ретроспективная выставка Михаила Ларионова. Организаторы события представляют художника как основоположника и признанного лидера русского авангарда. Живописец-новатор, успешный сценограф, страстный коллекционер и историк русского балета — вот лишь немногие из его ипостасей. И знакомство с экспозицией поможет оценить истинный масштаб личности Ларионова и его вклад в развитие мирового искусства. На выставке можно увидеть как живописные, так и графические работы мастера — всего более 250 произведений, а также личные вещи, книги и дневники Михаила Ларионова. Директор Третьяковской галереи Зельфира Трегулова представила кураторов проекта — искусствоведов Евгению Илюхину и Ирину Вакар. Они провели для журналистов экскурсию, фрагменты которой прозвучат сегодня в нашей программе. Зельфира Трегулова: «Трудно в это поверить, но это первая масштабная ретроспектива Михаила Ларионова, одного из самых замечательных русских художников, чье имя, тем более по ряду исторических причин, не уступает таким ярким известным именам, как Малевич, Кандинский и Татлин. И Третьяковская галерея, располагающая самым крупным в мире собранием работ Михаила Ларионова, долгие годы шла к этой выставке. Это результат серьезнейших изысканий, исследований, изучения архивов. Я счастлива представить вам двух кураторов выставки — это Евгения Илюхина и Ирина Вакар. И они проведут вас по экспозиции. Мы постарались собрать из региональных музеев России и частных собраний, в России и из-за рубежа, из крупнейших европейских музеев самые главные работы Михаила Ларионова. Среди участников выставки музеи Ульяновска, Уфы, Казани, Владикавказа, Нижнего Новгорода, Краснодара. Конечно же, это Государственный Русский музей. Одна из живописных работ на выставку предоставлена Центром Помпиду, с которым мы уже несколько лет плодотворно сотрудничаем. Мы получили прекрасные работы Ларионова из галереи Тейт Модерн, из музея Виктории и Альберта в Лондоне, из музея «Альбертина» в Вене, из собрания Людвига в Кёльне». RadioBlago: Михаил Ларионов родился в 1881 году в Тирасполе Херсонской губернии. В первый год XX века он поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества, где обрел первых наставников Валентина Серова и Константина Коровина. Там же он познакомился с молодой художницей Наталией Гончаровой, личный и творческий союз с которой вдохновлял его многие десятилетия. Обо всем этом можно узнать из первого раздела выставки. Рассказывает Евгения Илюхина. Евгения Илюхина: Начинаем с начала. Между собой мы даже говорили, что это такой «Ларионов до Ларионова». То, что с ним не ассоциируется. Когда Ларионов учился в Училище живописи, ваяния и зодчества, а учился он там достаточно долго. В самые ранние годы, когда он экспонировал свои вещи на выставке в училище, он привлекал внимание своими работами, уровнем их мастерства. И здесь не много таких работ, мы выбрали лучшие, которые специально для этого отреставрированы, а несколько из них показываются впервые. Это вот такие серебристые пейзажи. Вот работа, если вы видите, «Пурга». Еще полшага и изображение исчезнет. То есть уже можно предвидеть тот шаг в беспредметность, который художник сделает гораздо позже. RadioBlago: Перед тем, как сделать шаг в беспредметность Михаил Ларионов окунулся с головой в импрессионизм. Многие авангардисты тех лет в начале творческого пути подражали импрессионистам, но для Ларионова это увлечение стало одним из самых ярких периодов в творчестве и принесло первый успех. Евгения Илюхина: Прекрасная работа «Сад», которая экспонировалась на выставке 1906 года, знаменитой дягилевской выставке, где была представлена ретроспектива русского искусства. История, которая была представлена Дягилевым, до сих пор существует как некая базовая история русского искусства. Можете представить, какова была реакция художника (о чем он неоднократно писал в своих воспоминаниях), когда он получил дягилевское письмо с предложением не просто сопровождать их в Париж для монтажа полотен (там была большая ретроспектива Врубеля и Борисова-Мусатова), но и для того, чтобы участвовать со своими работами в выставке. Замечательная работа «Цветущие яблони». Это работа из собрания Льва Абрамовича Морозова. Начало 1900-х годов — это время первых успехов Ларионова, которые отражаются не только в приглашении Дягилева, но и в том, что его работы начинают покупать коллекционеры. И Лев Абрамович Морозов, в собрании которого, как вы знаете, были французские художники. В тот момент являлись кумирами и самого Ларионова и молодежи, которая училась в Училище живописи, ваяния и зодчества. Многие работы заново отреставрированы, как эта работа «Сад». Замечательные «Верхушки акации» — работа, которая тоже участвовала на выставке русского искусства в Париже. Мы отобрали, наверное, самое лучшее. И обратите внимание, фантастическая работа из музея современного искусства, который больше нам известен как Центр Помпиду. Работа, которая называется «Дождь». И здесь уже ощущается какое-то фантастически креативное начало. Один знакомый художник сказал - «Он такой выдумщик», имея в виду не его какие-то теории, а то, что он может уловить и извлечь художественный эффект из такого обычного явления, как окно, по которому текут струи дождя и сквозь которые он смотрит на сад бабушкиной усадьбы. Все эти работы созданы в Тирасполе, на его любимой родине, где в мастерской в саду его бабушки была большая усадьба. Где как раз росли абрикосовые деревья, розы, сирень, акации, о чем он вспоминает. Он там переделал флигелек под свою мастерскую. Чаще всего писал, сняв с петель дверь и набив на нее холст. Потому что это юг, хорошая погода. Поэтому многие его холсты долгое время существовали в виде таких тряпочек, без подрамников. То есть он писал даже не в самой мастерской, а на улице. RadioBlago: В 1907 году Совет Третьяковской галереи принял решение приобрести полотно Михаила Ларионова «Весенний пейзаж». Литератор и филолог Шемшурин писал тогда: «многие художники хотели попасть в Третьяковку, а Ларионов уже был там». Теперь картина хранится в Казанском художественном музее и только на время выставки вернулась в те стены, для которых изначально была куплена. Про следующий период в творчестве Михаила Ларионова нам рассказала куратор выставки Ирина Вакар. Ирина Вакар: В 1909-м году Ларионов пишет серию работ, которые мы условно называем «Мастерская». То есть, натурные вещи, которые он писал в те же годы, когда стал изобретать неопримитивизм. Вот взгляните, например, на эту изумительную работу. Она уже написана не как «Сады», а более энергично, с четкой линейной прорисовкой форм, даже тени резко отделены друг от друга. В ней есть и элемент юмора, который будет всегда у Ларионова. Потому что он пишет вход в свою мастерскую, на которой ставит свою подпись, но почему-то эта дверь вызывает ассоциации с сельским туалетом. Хотя это не так. Он пишет автопортрет, совершенно домашний. На нем художник только что помыл голову, сделал чалму из полотенца, и здесь же его работы. Он постоянно в работе, выпиливает какую-то скульптуру. Это вполне натурные вещи и здесь надо сказать о такой особенности, Ларионов очень предан натуре. Он очень предан зримому. Почему некоторые считали, что в основе он импрессионист? Потому что он как Клод Моне. Про Клода Моне говорили «только глаз», какой глаз? Ларионов идет исключительно от зрения. Он в этом смысле противоположен другим великим художникам того времени — Кандинскому, Малевичу и, конечно Татлину. Он тоже будет изобретателем, мы это увидим. Ларионов был человеком, который все время что-то сочинял, который все время менялся. Этим он и повлиял на своих последователей. При этом даже самые острые его изобретения во многом шли от этого зрительного образа. Даже больше, про него говорил, например, Фальк: «у Ларионова такое зрение, как у младенца, как будто видит все впервые. У него совершенно не замыливается глаз». А вы, наверное, знаете, почему вообще возникло беспредметное искусство, почему возникли все эти бесконечные «–измы»? Потому что глаз замылился, люди смотрели на натуру и ничего нового не видели. RadioBlago: Живописная серия Ларионова с изображением деревьев, цветов, рассветов и закатов сменяется произведениями, в которых главными персонажами становятся – верблюды, гуси, утки и другие животные. Михаил Ларионов открывает дорогу в искусство всему, что его окружает. Однако публика того времени не была готова к такому, рассказала Ирина Вакар. Ирина Вакар: Его любимый персонаж – свиньи. Свиньи у него самых разных видов, с самыми разными характерами и самых разных возрастов. Они проходят как одна из любимых тем через все его произведения. И я хочу особенно обратить ваше внимание на этих рыб, потому что это работы из центра Помпиду – настоящие шедевры. Вы, наверное, знаете, что собрание Томилиной по завещанию должно было перейти в дар российскому, советскому тогда, государству. Нужно было заплатить большой налог, который государство поскупилось выделить французскому правительству, и вместо налога были отобраны картины. Отбирал их совершенно гениальный куратор Жан Мартен, который, увы, выбрал действительно шедевр. В данной серии эти две картины просто сияют своей красотой. Образы, которые были недоступны пониманию тогдашней публики. Люди не понимали, для чего писать заборы, какую-то убогую улицу, по которой бродят свиньи рядом с кафе. Для чего писать какую-то странную безродную красотку? Здесь есть довольно сильный элемент пародии. Потому что эта чистая публика, пижоны, которые, извините за вульгаризм, демонстрируют себя, если угодно, даже немного пародируют парадные портреты учителя Ларионова – Серова. Потому что даже эта поза, ведь поза Ермоловой, и так далее, и так далее. Но здесь появляется и совершенно новый критерий у Ларионова: он пишет некрасивое, иногда даже уродливое, но может преобразить эти наблюдения живописными средствами. И вот известнейшая работа, которая называется «Танцующие». Кошмарные танцы! Это не бальные танцы, это напившиеся, теряющие уже ориентацию в пространстве мужчины и женщины, которые топочут ногами, сняли свои сюртуки, покрылись красными пятнами от возбуждения. И вот эта буйная радость, как ни странно, у Ларионова вызывает не морализаторство. Он не стремится показать ужасные нравы, он пишет об этом с юмором. И ищет для этого выразительный язык. Вот что самое главное. RadioBlago: «Солдатская серия» – одна из самых знаменитых в творчестве автора. Ларионов проходил военные сборы в Кремле и под Петербургом. Но в отличие от других деятелей искусства сумел найти вдохновение даже в скучной и тяжелой солдатской жизни. Там художник познакомился с бытом простых солдат, их незатейливым творчеством. И под впечатлением от увиденного начал работать над новой серией. Ирина Вакар: Одна из замечательных картин, которая прибыла к нам из Тейт, это «Солдат на коне» или «Казак». Эта работа показывает интересную вещь: Ларионов использует разный стилистический язык для образов одной и той же серии. Потому что эта наивная, как бы игрушечная, нарисованная по-детски, фигурка, отвечает одной стороне солдатской жизни, такому мифу о геройстве, который представлялся художнику совершенно наивным. А вот реальные солдатские будни. В общем-то, это скука, тяжесть, и радовал только момент, когда можно отдохнуть от дисциплины, которую сам Ларионов терпеть не мог. Это все было вызвано чем? Он после окончания училища должен был проходить воинскую службу. И вот один из самых, нельзя сказать биографических, но по-своему лирических, образов – это «Отдыхающий солдат». Кажется, мы чувствуем состояние этого молодого парня, которому совершенно не до службы, не до геройства, не до военных подвигов. Надо сказать, что это ведь за три года до Первой мировой войны написано. И то, что он пишет, это, в общем-то, будущее мясо для пушек. И вот, например, одна из замечательных работ, «Офицерский парикмахер» из музея «Альбертина» в Вене. Построена как рекламный плакат, не лишенный иронии. Это, конечно, шикарная парикмахерская! Роскошная. И вот эти драпировки, и зеркала, и консоли. И сам парикмахер какой элегантный. Его фигура тоже по-серовски написана. Если сравните – увидите. Но здесь есть еще такие взаимоотношения «жертва и властитель». Вот с этими огромными ножницами, которые нависают, как дамоклов меч, и страшно испуганным, несмотря на всю свою бравость (грудь колесом!) офицером. Эти взаимоотношения составляют внутреннюю интригу. Не просто пародия на вывеску или подражание вывескам, но своеобразная психологическая игра. RadioBlago: Если представить, что мы с вами гуляем по выставке Михаила Ларионова, то сейчас самое время перейти к следующему этапу его творчества. Цикл «Времена года» называют манифестом нового примитивизма. При жизни художника эти четыре картины – Зима, Весна, Лето и Осень – развешивали на выставках одну над другой. Так получался четырехугольник или круговорот времен года, как на лубочных календарях, которые так любил коллекционировать Ларионов. Евгения Илюхина: Это одна из самых известных работ Ларионова, по крайней мере среди его современников, полиптих «Времена года». Но как вы видите здесь три работы, потому что четвертая – Лето – исчезла. Наступила осень, а лета нет. Оно было в частном собрании. И нам, несмотря на все попытки западных коллег, с которыми мы общались, найти ее так и не удалось. Видимо, владелец не хочет участвовать в выставках. Эти работы относят к инфантильному примитивизму. Простые, с наивными надписями и трудом выписанными буквами, нарочитыми ошибками. Однако это такая обманчивая примитивность. И я уже говорила, что Ларионов – такая билингва. Он с одной стороны говорит на языке очень понятном, даже детям, как бы ориентированном на очень широкий круг. Вы уже видели Венеры, солдатские циклы. С другой стороны, когда смотришь, как сделана эта примитивистская картина, понимаешь, что это сложнейшая изощреннейшая живопись. Он все время играет с вами. Он как бы говорит вам, что искусство не может быть сложным для восприятия. Оно достаточно простое. Но чем больше ты углубляешься, тем больше начинаешь ценить то, что ценил сам художник – сам процесс создания, «делания» картины. Это такой термин, который ввел Глеб Геннадьевич Поспелов, один из лучших авторов исследований о Ларионове. И это очень точно сказано. Потому что когда Ларионов начинает писать какие-то свои теоретические статьи, они тоже чуть-чуть корявые, как эти надписи, но когда ты понимаешь, о чем он пишет... То есть, он описывает сам процесс создания картины. Как это происходит. Посмотрите. Где-то он работает кистью, где-то рисует, как в детском рисунке. У него нет разницы. Там и графика, и живопись объединены в единое целое. Он сохраняет эту плоскость картины, но очень изощренно. То ли что-то там трет руками, может быть, иногда тампонами работает. При этом он создает массу ироничных деталей. Посмотрите, вот эта полоска, что она означает? Это пар изо рта, потому что это зима, ей холодно? И вот еще здесь, видимо, кусок льда какой-то, который замерз по пути на землю. И бабочка. И вот эта чудесная лохматая гусеница, которая выползает. То есть, еще и внутри картины природный цикл. Вообще, для Ларионова природа и пребывание в общении с не городской средой, имело важное значение. И цикл «Времена года», мне кажется, был для него очень знаковым. RadioBlago: Как нам рассказали кураторы выставки в Москве, в 1912-м году начался самый напряженный, экспериментальный период в творчестве Ларионова. В какой-то момент он даже забыл о живописи и только сочинял, придумывал, изобретал. Все потому что им двигал импульс новизны. Ирина Вакар: В этом зале представлен лучизм, пред-лучизм и я бы сказала «окололучистские» работы. Лучизм считают главным формальным изобретением Ларионова. И даже когда открывалась наша выставка, представитель Франции сказал прямым текстом: «вот лучизм – это главное изобретение Ларионова». Я лично так не считаю. Я считаю, что главное изобретение его – наряду с примитивизмом, и с инфантильным примитивизмом – это его концепция. Идея о том, что художник не должен быть профессионалом в какой-то одной области. Он должен постоянно меняться. Для него главное – это его путь. Это главный его отклик на впечатления жизненные и художественные. И то, и другое может быть стимулом для творчества. Поэтому копий нет. Есть произведения искусства, которые вдохновляют художника, также как и натура, также как и природа. Но Ларионов, помимо того, что он был живописцем, был организатором самых главных выставок в то время. И, собственно говоря, он был создателем художественного движения, которое получило название «русский авангард». Потому что именно он подавал пример своим сподвижникам. И когда организовал в 1910-м году выставку с названием «Бубновый валет», с таким эпатирующим названием, как бы противостоящим поэтическим названиям «Голубая роза», «Золотое руно» и так далее. И когда он затем оставил эту группу. Они организовали свое общество «Бубновый валет», известные вам Кончаловский, Машков, Лентулов, а он пошел дальше и создал группу, которая называлась «Ослиный хвост» (еще хуже). Потом он создал выставку, которая называлась «Мишень». И действительно, в нее целилась публика и критика, и так далее. И наконец, четвертая группа. В 1914-м году, называлась «Номер 4»: лучисты, футуристы, примитив. Кроме того, он выдвинул идею, которую оформил его друг, Илья Зданевич. Это идея «всёчества». Идея тоже по-своему концептуально очень богатая. Это означало, что ты приемлешь все. Но на самом деле он не все, конечно, принимал. И академизм он не принимал, и реализм какой-то бескрылый не принимал, но вот эта идея, что художник может вобрать в себя все и вообще может двигаться в любом направлении – он свободен! Вот самая главная идея, которую Ларионов провозглашает. RadioBlago: В том же году Ларионов неожиданно выступил с идеей, что все вокруг — лучи. Сборник статей «Ослиный хвост и Мишень» открывался манифестом под названием «Лучисты и Будущники». Вот одна из цитат: «Картина является скользящей, дает ощущение вневременного и пространственного — в ней возникает ощущение того, что можно назвать четвертым измерением, так как ее длина, ширина и толщина слоя краски — единственные признаки окружающего нас мира — все же ощущения, возникающие в картине — уже другого порядка; — этим путем живопись делается равной музыке, оставаясь сама собой». Подробнее об этом нам рассказала Ирина Вакар. Ирина Вакар: На самом деле мы видим, говорит Ларионов, не предметы, мы видим лучи, свет, который предметы отражают или поглощают. И вот эти лучи попадают в наш глаз. Их и надо писать. Но все лучи невозможно написать, поэтому художник выбирает что-то произвольно, что ему понравится. И в этом смысле лучизм, считает Ларионов, бывает — реалистический и абстрактный. В этом смысле Ларионова называют одним из первых абстракционистов, создателей беспредметной живописи. Почему одним из первых? За три года до Ларионова первую абстрактную работу создал Кандинский. В 1912-м году Ларионов. В 1914-м его сподвижник Владимир Татлин выступил со своими контррельефами. В 1915-м еще один его сподвижник и последователь, секретарь группы «Ослиный хвост», Малевич, создал свой Супрематизм. Но лучизм отличается от всех этих течений. Вот один из реалистических лучизмов. Картина называется «Лучиская колбаса и скумбрия». Сколько смеху было у критиков, когда они увидели, что такая заумная теория прикладывается к таким низким предметам. А ведь это чисто по-ларионовски. Лучи как бы обтекают предмет, как бы окаймляют его. RadioBlago: И Владимир Татлин, и Казимир Малевич, и многие другие известные живописцы состояли в группах Михаила Ларионова. Это, возможно, одна из главных его заслуг — будучи визионером своего времени, он воспитал целую плеяду совершенно новых людей и новых художников. Ирина Вакар: Если вы помните, Гончарова говорила: «Я твое произведение, не надо хвастаться мне мной же. Потому что я знаю, что без тебя ничего бы не было». Вот такой был и Татлин, которого Ларионов называл Волчонком. И вот Ларионов начал писать этот портрет в тот момент, когда они были с Татлиным довольно близки, дружны. От того первого портрета осталась вот эта темная зимняя одежда. Татлина одновременно писали Ларионов и Гончарова. А потом они с ним разошлись, и портрет, по-видимому, был закончен в другое время. Где-то уже в 1913-м году, когда Татлин был уже сам по себе. Написан портрет очень интересно. В нем кубизация формы. Вы, наверное, замечаете, что кубизация — это всегда некоторая статика. А лучизм всегда динамичен, он всегда направлен куда-то вовне, в пространство. И может быть очень красиво по цвету решено, настоящий шедевр. Но вот эти сложные отношения между ними отразились в том, что на лице и на фоне Татлина появилась надпись «Балда». На этот раз уже не формально, а вполне характеризующая их взаимоотношения. RadioBlago: Михаил Ларионов и Наталья Гончарова уехали из России в 1915 году. Как рассказала нам куратор выставки Евгения Илюхина, их отъезд мог бы не состояться, и вся жизнь художников сложилась бы иначе, если бы известный театральный деятель Сергей Дягилев принял другое решение. Евгения Илюхина: Дягилев хотел пригласить Гончарову. Успех «Золотого петушка» убедил его в том, что можно удачно сотрудничать с художниками молодых современных направлений. Я так аккуратно не употребляю слова «авангард», потому что на самом деле термин этот появился гораздо позже. В те времена, ни о каком авангарде не шла речь. Но Гончарова как преданная подруга, не отвечала на письма Дягилева, потому что она не хотела уезжать без Ларионова. И, в конце концов, как вспоминают, сам Прокофьев приехал их уговаривать. Он, наверное, и догадался, в чем дело. Потому что следующая телеграмма имела приписку «Конечно, Ларионов едет с вами». И в 1915-м году, через уже воюющую страну, они отправились заграницу. Еще до этого, после персональной выставки в галерее Поля Гийома (где вышел каталог, предисловие к которому написал Гийом Аполлинер) в 1914 году Ларионов был призван на фронт. Потому что началась Первая мировая война. Воевал он в Пруссии. И, видимо, хлебнул там, несмотря на свой оптимистичный характер. Он получил тяжелую контузию. Его демобилизовали. В самом начале выставки в такой небольшой архивной части, мы представили выписку о его демобилизации. И только после этого они смогли уехать работать к Дягилеву. Но Ларионов достаточно быстро восстановился. Он вообще был человеком феноменального жизнелюбия и каких-то феноменальных жизненных сил, которые позволяли ему преодолевать все сложные ситуации, поворачивать их в свою сторону. И дальше все вспоминают, что как только Ларионов появился в дягилевской небольшой трупе, они собирались в Швейцарии, в Уши, где собственно разрабатывали репертуар на некую перспективу, он стал работать над постановкой «Полуночного солнца», а Гончарова над «Литургией». Но на самом деле там все время менялись планы. Дягилев поручал что-то новое. Все участвовали в прослушивании музыки. Тут же Ларионов увлеченно включился не только в оформление балета, но и в его постановку. Дягилев попросил его помочь начинающему тогда Леониду Мясину, хореографу с мировым именем, проконсультировать по поводу русского фольклора, поскольку Ларионов и Гончарова, конечно, были знатоками. Но фольклор быстро был забыт. И Ларионов включился именно в хореографию. Причем включился достаточно удачно. Потому что впоследствии Мясин написал книгу воспоминаний и говорил о том, что Ларионов «многое мне объяснил». RadioBlago: Так и вышло, что никто не успел опомниться, а Ларионов уже разобрался в балете и стал давать советы не только по оформлению спектаклей. Как рассказывают историки искусства, у него рождалось очень много идей, в основном авангардных и неожиданных. Евгения Илюхина: И он не хотел признавать ни чьи приоритеты, кроме хореографа. Как ни странно. Вот он, художник, сумел как-то переставить эти акценты. Поэтому в 1915-м он еще создавал объемные костюмы. Это действительно были пышные юбки. Вон там крутится маленький фрагмент фильма, снятого, правда, не в труппе Дягилева. Потому что Дягилев запрещал снимать балеты. Но потом эти спектакли еще шли с дягилевскими артистами после смерти Дягилева. Но затем Ларионов быстро сделал вывод, что большие костюмы мешают. И уже в следующем балете «Русские сказки» он оставил громоздкие элементы только в тех случаях, когда ему хочется, чтобы и хореография была немного корявой. Например, в костюме Лешего. Любопытно, что аналогичный костюм потом делал Бежар для своих балетов на музыку Queen, вот с такими тоже тяжелыми накладками. Было очень забавно это увидеть. Или вот такой как бы из березы сделанный костюм. Потому что на Руси береза была символом Лешего. И последний балет, который дважды оформил Ларионов, это балет «Лис». Вот здесь первая версия костюма, когда в 1925-м году Бронислава Нижинская поставила спектакль. Но с Брониславой Нежинской союз Хореограф-Художник не сложился, в том смысле, что она никого не допускала в свою сферу. Но потом уже позже, вместе с Лифарем, вы увидите это на фотографиях, он поставил балет с минималистическими костюмами, практически с отсутствием цвета в декорациях. И последние объемные костюмы были в балете «Шут». Видите, здесь представлены из музея Виктории и Альберта, такие редкие, едва сохранившиеся костюмы, с маской на спине. Шут — это своего рода альтер-эго Ларионова, ему очень нравился этот персонаж. Именно шут закручивает интригу в спектакле, вокруг него все время что-то происходит. RadioBlago: После смерти Сергея Дягилева Ларионов на какое-то время отошел от театральных постановок, хоть и продолжал щедро раздавать советы всем, кто к нему обращался за консультацией. Но все-таки постепенно в его жизни наступил следующий этап. И увлеченность балетом привела к созданию и коллекционированию книг. Евгения Илюхина: После смерти Дягилева он берется за книгу о балете, макет которой хранится в нашем архиве. Это, конечно, уникальный экспонат. Дягилев и Ларионов начали писать о балете вместе. Он разослал приглашения во множество агентств, немецкие и французские, с кем-то он даже предварительно заключает договор. Тогда договоры обычно не заключали, но какие-то договоренности все равно были. И когда он начал делать эту книгу, художник в нем победил писателя. И поэтому он сделал огромный макет. По мере этой работы замысел его разрастался. И он стал добавлять картинки и более поздних антреприз, решил начать свой разговор от киевских и языческих. И его совершенно не смущало, что ничего об этом неизвестно. Он писал, что «можно додумать». RadioBlago: Михаил Ларионов был еще и страстным коллекционером, внимательным, азартным, щепетильным. Одна из его коллекций связана с пребыванием внутри дягилевской антрепризы. Благодаря Ларионову и его собранию, в Третьяковской галерее находится богатейшая коллекция балетных фотографий. Лучшая на всей территории бывшего Советского Союза. Евгения Илюхина: Думаю, начиналось это как желание сохранить память об оформленных им балетах. Он делал рисунки по мотивам балетов, запечатлевал хореографию. Вот это балет «Шут». Костюм, который мы видели. Русские сказки, кикимора. Это фотография Ман Рэя. Видите, вот эта Бронислава Нижинская в гриме Кикиморы. Совершенно фантастическое, преображенное лицо. Это Леонид Мясин с лучиским гриммом. И большая часть этих фотографий с дарственными надписями, что, конечно, говорит о его круге общения. Это огромная библиотека, которая складывалась постепенно. Библиотека, в фокусе которой, прежде всего балет и театр, но это не значит, что только эти темы интересовали Ларионова. Потому что многие исследователи обращались к нему за помощью, консультацией или просто с просьбой предоставить какие-то материалы, которые скапливались у него в большом количеств. Недаром говорят, что его квартира была похожа на пещеру Али Бабы, где чего только ни было. И дальше, даже при ограниченном бюджете, он был вынужден снять дополнительное помещение для своей коллекции. Об этом многие вспоминают. RadioBlago: Самой известной коллекцией Ларионова считается его собрание лубков. Причем он интересовался не только русским народным творчеством, но также китайским, японским, европейским и другими. Михаил Ларионов говорил, что лубок — это великое искусство. И даже организовал две выставки из своей коллекции. Евгения Илюхина: Все помнят, что еще в 1913-м году Ларионов был обладателем уже большой коллекции: более 600 предметов. По крайней мере, в каталоге было столько перечислено. Он организовал две выставки лубков из своего собрания. Одну совместно с Виноградовым, другую уже самостоятельно. Показывал этих непрофессиональных художников, которых ценил как собратьев по искусству. Представлял работы вместе со своими произведениями. И коллекция осталась в Москве. Но как только он устроился на постоянной квартире в Париже на улице Жака Калло, рядом, на набережной Сены, у букинистов он заново собрал эту коллекцию. В приоритете был уже театр. Китайские лубки, конечно, русские, вьетнамские — вот здесь, видите, разноцветная бумага, на которой он так любит работать сам. Вполне возможно, что это тоже дало ему новый импульс. Вот японские гравюры, которые тогда тоже считались лубками, катагами, то есть, японские трафаретные формы. RadioBlago: Ларионов с упоением собирал не только произведения искусства и народного творчества. В его квартире в Париже нашлось место и обширной библиотеке. Там были не только издания, посвященные балету и театру, но и красочные атласы растений и животного мира, книги по орнитологии и другим научным дисциплинам. Евгения Илюхина: И, конечно, вот эта грандиозная библиотека, здесь представлена. Для нас даже формат этой выставки необычен, потому что мы никогда не показывали библиотеку как экспонат. И здесь вы видите книги на множестве языков. И новинки литературы, которые в том числе выходили в Советском Союзе. Он сохранил связи, ему присылали, несмотря на существующий железный занавес. И вот эти японские китайские книги раскладушки. Мода. И журналы, в которых он сам публиковался. То есть, это весь спектр, начиная от каких-то документальных трудов по истории искусства и заканчивая какой-нибудь книгой о певчих птицах. Потому что наверное окна выходили во дворик, во дворе росла зелень, наверное прилетали птицы. RadioBlago: Наша экскурсия по выставке Михаила Ларионова подходит к концу. Благодаря искусствоведам и кураторам Ирине Вакар и Евгении Илюхиной, мы с вами словно посетили экспозицию и узнали историю жизни и творчества одного из величайших художников XX века. По окончании рассказа о выставке, Евгения Илюхина отметила , что до последних дней Михаил Ларионов работал в своей мастерской, продолжал экспериментировать и создавать новое. Евгения Илюхина: Ларионов — человек, очень привязанный к натуре. И он очень иронизировал над теми, кто целенаправленно превращал абстракцию в самоцель. Ему всегда казалось, что это та тонкая грань, в которой и состоит суть искусства. Когда предмет переходит на территорию искусства. Когда живопись (в широком смысле этого слова) уже становится частью этой реальности. И само физическое пребывание, физический процесс становится частью той жизни художников, которые все время пребывают на территории искусства и превращают в искусство все. RadioBlago: Программа «Время культуры» подошла к концу. Следите за анонсами на нашем сайте и в официальной группе на Фейсбук. Все выпуски программы «Время культуры» можно послушать еще раз или прочитать в расшифровке на сайте www.radioblago.ru/ До встречи в выставочном зале!
Добавить комментарий: