Время культуры
Время культуры

меню

Памяти поэта Осипа Мандельштама

3834

Сегодня программа «Время культуры» посвящена Осипу Мандельштаму. В одной из своих работ, увидевшей свет уже после смерти поэта, он так пишет о силе и могуществе поэзии: «Здесь дро­жащая компасная стрелка не только потакает магнитной буре, но и сама ее делает». Истинная поэзия, говорит Мандельштам не только отражает бурю, но и сама ее вызывает, потрясая сердца читателей и слушателей. Таковы лучшие стихи cамого Осипа Мандельштама, поэта, говоря его словами, не только на вчера и на сегодня…. В нашей программе прозвучат стихи Осипа Мандельштама в исполнении Михаила Козакова и Сергея Юрского. Но начнем мы нашу программу с нескольких слов о биографии поэта.


Осип Мандельштам родился 3 января 1891 года в Варшаве, в купеческой семье. Учился в Петербурге. Первые стихи опубликовал в 1910 году. Свою поэтическую судьбу молодой Мандельштам связыва­ет с акмеизмом, литературным движением 10-х годов нашего века. В 1913 году выходит в свет первая книга его стихов «Камень» (переиздавалась в 1916 и 1923 годах). Затем следуют сборники стихов «Tristia» (1922), «Вторая книга» (1923) и «Сти­хотворения» (1928). В том же 1928 году появился сборник статей Мандельштама «О поэзии». Много сил отдает поэт перевод­ческой работе. Он превосходно владел французским, немецким и английским языками, изучал итальянский, проявил себя как та­лантливый переводчик Жюль Ромена, Жоржа Дюамеля, Уильяма Синклера, Вальтера Скотта.

В 1930-1931 годах Мандельштам ездил на Кавказ — был в Армении, побывал также в Тбилиси, в Абхазии. О своих впечатлениях он рассказал в очерках «Путешествие в Армению».

В 1934 году на поэта обрушиваются тяжкие удары судьбы. Он подвергается незаконным и незаслуженным репрессиям. С 1935 года начинается последний, воронежский период его творчества.


Автопортрет

В поднятьи головы крылатый

Намек — но мешковат сюртук;

В закрытьи глаз, в покое рук —

Тайник движенья непочатый.

Так вот кому летать и петь

И слова пламенная ковкость,—

Чтоб прирожденную неловкость

Врожденным ритмом одолеть!

1914


«Невыразимая печаль» ...

Невыразимая печаль

Открыла два огромных глаза,

Цветочная проснулась ваза

И выплеснула свой хрусталь.

Вся комната напоена

Истомой — сладкое лекарство!

Такое маленькое царство

Так много поглотило сна.

Немного красного вина,

Немного солнечного мая —

И, тоненький бисквит ломая,

Тончайших пальцев белизна.

1909


«Звук осторожный и глухой»...

Звук осторожный и глухой

Плода, сорвавшегося с древа,

Среди немолчного напева

Глубокой тишины лесной...

1908


«Только детские книги читать»...

Только детские книги читать,

Только детские думы лелеять.

Все большое далеко развеять,

Из глубокой печали восстать.

Я от жизни смертельно устал,

Ничего от нее не приемлю,

Но люблю мою бедную землю,

Оттого, что иной не видал.

Я качался в далеком саду

На простой деревянной качели,

И высокие темные ели

Вспоминаю в туманном бреду.

1908


«Нежнее нежного»...

Нежнее нежного

Лицо твое,

Белее белого

Твоя рука,

От мира целого

Ты далека,

И все твое --

От неизбежного.

От неизбежного

Твоя печаль,

И пальцы рук

Неостывающих,

И тихий звук

Неунывающих

Речей,

И даль

Твоих очей.

1909


«Слух чуткий парус напрягает»

Слух чуткий парус напрягает,

Расширенный пустеет взор,

И тишину переплывает

Полночных птиц незвучный хор.


Я так же беден, как природа,

И так же прост, как небеса,

И призрачна моя свобода,

Как птиц полночных голоса.


Я вижу месяц бездыханный

И небо мертвенней холста;

Твой мир, болезненный и странный,

Я принимаю, пустота!

1910


«Дано мне тело»

Дано мне тело - что мне делать с ним,

Таким единым и таким моим?

За радость тихую дышать и жить

Кого, скажите, мне благодарить?

Я и садовник, я же и цветок,

В темнице мира я не одинок.

На стекла вечности уже легло

Мое дыхание, мое тепло.

Запечатлеется на нем узор,

Неузнаваемый с недавних пор.

Пускай мгновения стекает муть --

Узора милого не зачеркнуть.

1909


Silentium

Она еще не родилась,

Она и музыка и слово,

И потому всего живого

Ненарушаемая связь.

Спокойно дышат моря груди,

Но, как безумный, светел день.

И пены бледная сирень

В черно-лазоревом сосуде.

Да обретут мои уста

Первоначальную немоту,

Как кристаллическую ноту,

Что от рождения чиста!

Останься пеной, Афродита,

И, слово, в музыку вернись,

И, сердце, сердца устыдись,

С первоосновой жизни слито!

1910


«Воздух пасмурный влажен и гулок»...

Воздух пасмурный влажен и гулок;

Хорошо и не страшно в лесу.

Легкий крест одиноких прогулок

Я покорно опять понесу.

И опять к равнодушной отчизне

Дикой уткой взовьется упрек,-

Я участвую в сумрачной жизни,

Где один к одному одинок!

Выстрел грянул. Над озером сонным

Крылья уток теперь тяжелы.

И двойным бытием отраженным

Одурманены сосен стволы.

Небо тусклое с отсветом странным -

Мировая туманная боль -

О, позволь мне быть также туманным

И тебя не любить мне позволь.

1909


«Сегодня дурной день»…

Сегодня дурной день,

Кузнечиков хор спит,

И сумрачных скал сень -

Мрачней гробовых плит.

Мелькающих стрел звон

И вещих ворон крик...

Я вижу дурной сон,

За мигом летит миг.

Явлений раздвинь грань,

Земную разрушь клеть

И яростный гимн грянь -

Бунтующих тайн медь!

О, маятник душ строг,

Качается глух, прям,

И страстно стучит рок

В запретную дверь к нам...

1911


«Отчего душа так певуча»…

Отчего душа так певуча,

И так мало милых имен,

И мгновенный ритм - только случай,

Неожиданный Аквилон?

Он подымет облако пыли,

Зашумит бумажной листвой

И совсем не вернется -- или

Он вернется совсем другой.

О, широкий ветер Орфея,

Ты уйдешь в морские края,-

И, несозданный мир лелея,

Я забыл ненужное "я".

Я блуждал в игрушечной чаще

И открыл лазоревый грот...

Неужели я настоящий

И действительно смерть придет?

1911


Tristia

Я изучил науку расставанья

В простоволосых жалобах ночных.

Жуют волы, и длится ожиданье --

Последний час вигилий городских,

И чту обряд той петушиной ночи,

Когда, подняв дорожной скорби груз,

Глядели вдаль заплаканные очи

И женский плач мешался с пеньем муз.

Кто может знать при слове "расставанье"

Какая нам разлука предстоит,

Что нам сулит петушье восклицанье,

Когда огонь в акрополе горит,

И на заре какой-то новой жизни,

Когда в сенях лениво вол жует,

Зачем петух, глашатай новой жизни,

На городской стене крылами бьет?

И я люблю обыкновенье пряжи:

Снует челнок, веретено жужжит.

Смотри, навстречу, словно пух лебяжий,

Уже босая Делия летит!

1918



«Я ненавижу свет»

Я ненавижу свет

Однообразных звезд.

Здравствуй, мой давний бред -

Башни стрельчатой рост!

Кружевом, камень, будь

И паутиной стань,

Неба пустую грудь

Тонкой иглою рань.

Будет и мой черед -

Чую размах крыла.

Так - но куда уйдет

Мысли живой стрела?

Или, свой путь и срок

Я, исчерпав, вернусь:

Там - я любить не мог,

Здесь - я любить боюсь...

1912


«Образ твой, мучительный и зыбкий»…

Образ твой, мучительный и зыбкий,

Я не мог в тумане осязать.

«Господи!» - сказал я по ошибке,

Божье имя, как большая птица,

Вылетело из моей груди!

Впереди густой туман клубится,

И пустая клетка позади...

1912


Царское село

Георгию Иванову

Поедем в Царское Село!

Там улыбаются мещанки,

Когда уланы после пьянки

Садятся в крепкое седло...

Поедем в Царское Село!

Казармы, парки и дворцы,

А на деревьях - клочья ваты,

И грянут «здравия» раскаты

На крик – «здорово, молодцы!»

Казармы, парки и дворцы...


Одноэтажные дома,

Где однодумы-генералы

Свой коротают век усталый,

Читая «Ниву» и Дюма...

Особняки - а не дома!

Свист паровоза... Едет князь.

В стеклянном павильоне свита!..

И, саблю волоча сердито,

Выходит офицер, кичась,-

Не сомневаюсь - это князь...

И возвращается домой -

Конечно, в царство этикета -

Внушая тайный страх, карета

С мощами фрейлины седой,

Что возвращается домой...

1912


... О, нашей жизни скудная основа,

Куда как беден радости язык!

Все было встарь, все повторится снова,

И сладок нам лишь узнаванья миг.

Да будет так: прозрачная фигурка

На чистом блюде глиняном лежит,

Как беличья распластанная шкурка,

Склонясь над воском, девушка глядит.

Не нам гадать о греческом Эребе,

Для женщин воск, что для мужчины медь.

Нам только в битвах выпадает жребий,

А им дано гадая умереть.

1918


«За то, что я руки твои не сумел удержать»…

За то, что я руки твои не сумел удержать,

За то, что я предал соленые нежные губы,

Я должен рассвета в дремучем акрополе ждать.

Как я ненавижу пахучие древние срубы!

Ахейские мужи во тьме снаряжают коня,

Зубчатыми пилами в стены вгрызаются крепко,

Никак не уляжется крови сухая возня,

И нет для тебя ни названья, ни звука, ни слепка.

Как мог я подумать, что ты возвратишься, как смел?

Зачем преждевременно я от тебя оторвался?

Еще не рассеялся мрак и петух не пропел,

Еще в древесину горячий топор не врезался.

Прозрачной слезой на стенах проступила смола,

И чувствует город свои деревянные ребра,

Но хлынула к лестницам кровь и на приступ пошла,

И трижды приснился мужьям соблазнительный образ.

Где милая Троя? Где царский, где девичий дом?

Он будет разрушен, высокий Приамов скворешник.

И падают стрелы сухим деревянным дождем,

И стрелы другие растут на земле, как орешник.

Последней звезды безболезненно гаснет укол,

И серою ласточкой утро в окно постучится,

И медленный день, как в соломе проснувшийся вол,

На стогнах, шершавых от долгого сна, шевелится.

1920


«Мне Тифлис горбатый снится»

Мне Тифлис горбатый снится,

Сазандарей стон звенит,

На мосту народ толпится,

Вся ковровая столица,

А внизу Кура шумит.

Над Курою есть духаны,

Где вино и милый плов,

И духанщик там румяный

Подает гостям стаканы

И служить тебе готов.

Кахетинское густое

Хорошо в подвале пить, -

Там в прохладе, там в покое

Пейте вдоволь, пейте двое,

Одному не надо пить!

В самом маленьком духане

Ты товарища найдешь,

Если выпьешь «Телиани»,

Поплывет Тифлис в тумане,

Ты в бутылке поплывешь.

Человек бывает старым,

А барашек молодым,

И под месяцем поджарым

С розоватым винным паром

Полетит шашлычный дым...

1920,1927


Песня на стихи Осипа Мандельштама «Сохрани мою речь на всегда» в исполнении Елены Камбуровой, музыка Владимира Дашкевича.


27 декабря 1938 года Осип Мандельштам скончался в пересыльном лагере. Тело Мандельштама до весны вместе с другими усопшими лежало непогребённым. Затем весь «зимний штабель» был захоронен в братской могиле. Могила поэта неизвестна. В Музейном дворике Музея Органической Культуры по адресу Коломна, Кремль Казакова 10 создан «Барак», где расположена инсталляция-памятник «Бронза о Мандельштаме» художника Андрея Красулина.

На этом программа "Время Культуры" подошла к концу. До встречи в следующем выпуске!



Добавить комментарий:
Ваш e-mail не будет опубликован. Все поля обязательные

Имя:
E-mail:
Комментарий: